товарами, как алюминий, цинк и зерно, избавив чехов от необходимости покупать их за конвертируемую валюту и в определенной степени улучшив платежный баланс Чехословакии с Западом. Однако нередко советское руководство медлило с ответом на эти запросы или отклоняло их, особенно в том случае, когда они выходили за рамки уже разработанных и согласованных планов[269].

В конечном счете отсутствие конкурентоспособной промышленной продукции вызывало наибольшую тревогу именно с точки зрения борьбы за конвертируемую валюту, а не за уже захваченные рынки Восточной Европы. Усилия Министерства внешней торговли по формированию постоянной клиентской базы снова и снова подрывались непокорными советскими предприятиями и их низкопробными, неконкурентоспособными товарами. Так, в 1962 году попытки министерства продать приносящие иностранную валюту печатные машины Италии, Франции, Бельгии и Аргентине не увенчались успехом по вине производящего их завода, расположенного в Ленинграде. В своем письме, направленном Совету министров, министерство отметило, что годом ранее Ленинградская фабрика недопоставила 102 печатных машины, а поставленные были настолько низкого качества, что заказчики, особенно в Италии, отказывались их покупать[270]. Информация об отказе итальянцев быстро дошла до компаний других стран благодаря конкурентам, заинтересованным в создании советским машинам негативной репутации, что еще более усложнило положение СССР на этом рынке. В конце своей мобилизующей речи заместитель министра внешней торговли утверждал, что курс завода и Ленинградского совнархоза на сокращение экспорта «противоречит» курсу ЦК на расширение «экспорта советского оборудования и бесспорно приведет к потере рынков капиталистических стран»[271]. Это произошло в Италии: после достигнутого в 1963 году пикового значения в 258 тыс. рублей, вырученных с продажи оборудования полиграфической промышленности – вероятно, в результате доставки накопившихся заказов, упомянутых в отчете, – экспорт упал примерно до 50–60 тыс. рублей в последующие годы. Общий экспорт печатного оборудования в это время также замедлился и упал[272].

Другой отчет министерства касался плохого качества и неоднородности советского оконного стекла. Министерство сообщило, что стекло продавалось в Канаде, Италии, Бирме, Ираке, Индонезии, Пакистане, Судане, Цейлоне и других странах и ему приходилось конкурировать со стеклом, производимым в Англии, Франции, Бельгии, Западной Германии, Японии, а также в таких развивающихся странах, как Турция, Пакистан, Индия, и в некоторых странах Южной Америки. В 1962 году Советский Союз вывез 3586 кубометров оконного стекла. В 1963 году он пытался продать 4932 кубических метра, а в 1964 году планировал реализовать 6650, что принесло бы 1,5 млн рублей в конвертируемой валюте. Но с реализацией этого плана были связаны проблемы. Ни один завод не производил высококачественные стекла типа А, и только два производили стекла типа Б. В основном советские заводы поставляли этот второй тип, который на международном рынке приравнивался к типу В. Заводы не производили исключительно экспортную продукцию, поэтому если в 1960 году стекло экспортировали десять заводов, то в 1963 году – уже 15[273]. Это заставило министерство продавать на одном и том же рынке различные типы стекла: например, заказ Бирмы на 186 тыс. кубометров должен был быть выполнен шестью различными заводами. «Для правильного использования конъюнктуры внешнего рынка и расширения экспорта стекла, – говорилось в докладе, – Минвнешторг считает необходимым, чтобы уже в текущем году было организовано как производство узорчатого стекла в широком ассортименте, так и стекла “жалюзи”». Это, однако, потребовало бы импорта необходимого западного оборудования, которое было бы одобрено и Госпланом, и Экономическим советом СССР[274].

Спустя год появилась возможность продать на рынке США 2,5 млн кубометров стекла за 1,3 млн рублей в конвертируемой валюте. Однако для удовлетворения американского спроса качественного стекла не хватало. Американские компании были согласны приобрести лишь стекло Лисичанского завода Донецкого совнархоза Украинской ССР, однако этот завод мог выделить на экспорт только 800 тыс. кубометров по сравнению с 2 млн, необходимыми министерству для удовлетворения спроса[275].

Уроки вовлеченности: шлифовка коммерческой практики

В начале 1960-х годов ведомство перспективного планирования (Госэкономсовет) в своих докладах описывало неугасающий энтузиазм в отношении участия в мировой экономике, призывая к большему участию СССР в мировом разделении труда и в то же время пытаясь представить механизмы, которые бы позволили советской торговле более активно реагировать на международные рынки и, следовательно, стать более прибыльной[276]. Одно из предложений состояло в том, чтобы сделать внешнюю торговлю более устойчивой. Монополия центра на внешнюю торговлю, наряду с убежденностью в необходимости планирования последней в начала каждого года, сделала торговый обмен менее восприимчивым к реальным потребностям советской экономики. Это также привело к тому, что Министерство внешней торговли редко пользовалось особыми выгодными моментами в мировой экономике – извечная проблема, на которую указывали как Микоян, так и чиновники Госплана[277]. В одном из таких сообщений, например, чиновник Госплана обратил внимание на неудовлетворительные и непродуктивные усилия министерства по импорту апельсинов, которые было бы выгоднее закупать в первом квартале. Однако в 1962 году министерство работало слишком медленно, что привело к расточительным дополнительным расходам, а также к нехватке апельсинов «даже» в Москве и Ленинграде[278].

Но, вероятно, самое важное – внешняя торговля часто не была эффективно скоординирована, что вызывало внезапные перебои в импорте из-за отсутствия конвертируемой валюты. При составлении импортных планов Министерству внешней торговли, Госплану и ГКЭС (Государственному комитету СССР по внешнеэкономическим связям) было поручено предложить способы финансирования этого импорта за счет вывозимых товаров. При покупке современных машин в кредит строго требовался подробный график их ввода в эксплуатацию[279]. Кроме того, Министерство внешней торговли призвали к большей разборчивости в определении наиболее выгодных рыночных условий при продаже товаров, приносящих доход в иностранной валюте[280].

Эти предложения, наряду со многими другими подобными, будут повторяться в той или иной форме все более энергично на протяжении большей части десятилетия. Они были связаны с начатыми Хрущевым более амбициозными экономическими реформами, направленными на повышение степени рациональности и степени восприимчивости к внутреннему спросу советского производства. В основном они оказались довольно идеалистическими, но все же требовали определения целей бюрократических ведомств и закрепления их компетенций. Если речь идет о Госэкономсовете, то его цели (перспективное планирование внешней торговли) соответствовали следующие задачи:

1. Развитие производительных сил и подъем благосостояния населения, использование выгод международного разделения труда в интересах обеспечения потребностей народного хозяйства СССР в тех видах машин и оборудования, сырьевых материалов и товаров народного потребления, которые можно получить путем завоза из других стран и обмена на товары отечественного производства, достигая при этом экономии средств, времени и затрат труда.

2. Укрепление экономической базы мировой системы социализма на основе целесообразной и экономически эффективной системы международного социалистического разделения труда.

3. Расширение