— Охрану рано отпустил, — пробормотал ученый.

На самом деле, отпустил он ее вполне вовремя — в соответствии с планом, но с возрастом Алексей Алексеевич стал позволять себе поворчать под нос.

— Ладно уж… Ты меня только дождись, Анечка… Только дождись…

Стараясь не поднять шума, ученый шагнул в сторону подъезда и неподвижно стоявшей у него соседки. В без малого пятьдесят Елена Петровна и без того егозой не бегала, но так бы она не застыла, а значит… была одной из этих.

Таблетку от домофона Алексей Алексеевич держал в той же руке, что и пистолет: не слишком удобно, но стрелять он собирался только в самом крайнем случае. Елена Петровна была не первой… альтернативной формой существования, которую он сегодня видел. Вдруг, неподалеку есть еще? Лучше не поднимать шума.

Очень медленно ученый обошел женщину кругом и подошел к двери. Теперь соседка находилась вполоборота к нему. Выдохнув, Алексей Алексеевич приложил кнопку. Писк домофона раздался, когда дверь уже была наполовину открыта. Проскочив внутрь, ученый дернул дверь на себя, развернулся, чтобы закрыть — доводчик срабатывал очень неспешно — и у него сердце ушло в пятки. Ручки с внутренней стороны не было! Как он мог забыть⁈ Попятившись, мужчина поднял пистолет… и в этот момент дверь толкнули. Магнитный замок сработал, ограждая ученого от частых ударов и негромкого — но жуткого! — хрипа, доносящегося с той стороны.

— Слава богу…

Не опуская оружия, Алексей Алексеевич поднялся до своей двери и, убедившись, что подъезд пуст, быстро отпер оба замка, зашел внутрь и заперся на ночную защелку.

— Теперь вещи.

Положив макаров на тумбочку, ученый разулся и, не заглядывая в кухню, прошел в гостиную. Нужно было собрать деньги, документы, жесткие диски с исследованиями, золото из сейфа, одежду ту же… Примерно такой же набор у него был в Горной Речке, и в личной ячейке в банке, но до Речки были тысячи километров, а банк в такое время не работал. Так что оставалась квартира.

Включив в гостиной свет, Алексей Алексеевич замер на месте. В кресле у противоположной стены сидел мужчина с пистолетом в руке. Увидев его, ученый невольно попятился, но направленное на него оружие заставило замереть.

— Кто вы?

Взгляд немигающих глаз не отрывался от переносицы ученого. Алексей Алексеевич же был скорее удивлен — как он забрался внутрь⁈— но не слишком испуган. Его и его работу неоднократно пытались купить, а когда не получалось — пробовали запугивать. Так что опыт у ученого был. Только вот он искренне полагал, что сейчас людям не до этого.

— Оружие где? — произнес незнакомец спустя полную минуту.

— В машине.

— В машине калаш, — чуть скривил рот в ухмылке мужчина. — Где макаров?

— На тумбочке в прихожей, — ответил Алексей Алексеевич после паузы.

— Хорошо, — кивнул собеседник. — Садись, отец.

Ученый не стал спорить. Сел на диван.

— Чего вы хотите?

Был тот редкий случай, когда это могло быть не связано с работой. Деньги? Да, он не бедствовал. И соседи, и коллеги по работе это знали. Насчет людей Алексей Алексеевич давно не заблуждался — жизнь отучила — так что вполне допускал, что кто-то мог решить воспользоваться суматохой. Конкретно этого мужчину Иванов видел впервые, но что мешало ему быть любимым племенником его лаборантки или той же Елены Петровны? На вид тридцать пять лет, крепкий, татуировка на руке… нечеткая, какие-то буквы — то ли тюремная, то ли армейская. Шрамов нет, но лицо жесткое, рубленое.

— Обух.

— Что?..

Спустя секунду в комнату вошел еще один мужчина — уже явный уголовник по виду. Лысый, много татуировок, железный зуб. Болезненно худое лицо покрывала неаккуратная щетина. Передав мужчине пистолет, «Обух» вышел из комнаты.

— Хорошо, — спрятав его, Иванова пистолет, собственное оружие незнакомец положил на столик рядом. — Меня зовут Петр. Я здесь, чтобы передать предложение о работе.

Значит, все-таки работа.

— А работодатель в курсе того, что происходит? — Алексей Алексеевич почти совсем успокоился. Он им нужен, а значит инициатива на его стороне. — Не лучше ли подождать, пока власти наведут порядок?

Отказывать прямо не стоило. Государственные структуры заняты, а значит и разговаривать с ним будут жестче. Ему главное, чтобы бандиты — теперь уже ясно, что это за люди — не задержали его надолго.

— Заказчика это не интересует.

— А меня не особо интересует это предложение.

Мужчина снова чуть криво ухмыльнулся, но взгляд его при этом остался серьезным, словно эта улыбка обозначала какую-то другую эмоцию. Достав что-то из внутреннего кармана, он бросил это Иванову.

— И что…

Алексей Алексеевич не договорил, потому что в руке у него оказался слиток красноватого металла, который он в первое мгновение принял за кусок обработанного красного железняка, во второе за какой-то сплав на основе меди — слишком чистая порода для железняка — а в третье…

— Что это? — поднял он взгляд на собеседника.

— Тропал.

— Что?

— У тебя ведь есть микроскоп.

Ученый не сомневался и секунды. Сбросив куртку, он сел у стола, достал из ящика нож для реактивов и наждачную бумагу. Включил ноутбок и микроскоп. Судя по весу плотность у металла примерно как у алюминия. Проведя ножом, Алексей Алексеевич нанес небольшую царапину.

— Понятно, понятно…

Он взялся за наждачку. Полноценного травления в домашних условиях не проведешь — реактивов нет, да и шлифовку совсем по-другому надо делать, но хотя бы так… Закончив, положил слиток на стекло. Уставился на экран.

— Не может быть…

Чтобы увериться, нужны были еще опыты, но даже сейчас…

— Это какая-то мистификация? — Алексей Алексеевич повернулся в кресле.

— Не я же здесь ученый, — и еще одна кривая ухмылка.

— Ясно… Будем… будем считать, что вы меня заинтересовали, — произнес Иванов после небольшой паузы. — В чем заключается работа?

— Не коров доить, — ответил Петр. — По твоему профилю, не беспокойся.

— А у меня будет доступ… — Алексей Алексеевич бросил еще один взгляд на экран.

— Будет, и не только к этому.

— Тогда я согласен.

— Даже про оплату не спросишь?

— Договоримся, — пожал плечами ученый, думая о том, не удастся ли как-нибудь прикарманить образец себе.

— Тогда собирайся, поедем к заказчику.

— Конечно, я…

Алексей Алексеевич уже поднимался с кресла, когда вспомнил еще