Шрифт:
Закладка:
— Может, оно, конечно, и так, — согласился я. — Но даже если у него все документы действительно в идеальном состоянии, то на все их «уточнения» и как они там еще свою бумажную возню называют уйдет время. А пока они будут сверять данные и выяснять, где чья подпись стоит и какого числа она была поставлена, чемпионат уже завершится. И пролетит наш Дениска как фанера над Парижем. А если даже и нет, если он все-таки успеет вырваться из военкомата так, чтобы поучаствовать во всех своих запланированных боях — все равно настрой у него будет уже, мягко говоря, не тот.
— Да, человек, находившийся по кабинетам… — задумчиво проговорил Григорий Семенович. — После такого, если по совести, нужно внеплановый отпуск давать.
— Вот-вот, — поддакнул я. — Так что появление этих военных здесь точно не случайно. Или тот генерал никак успокоиться не может, или… или, кстати говоря, это может быть «подарочек» от других клубов. Заметили, что «Динамо» крепко идет впереди, и забеспокоились. Привет вот прислали таким образом.
— Мда… — протянул Григорий Семенович. — В принципе, такое действительно может быть. Ну и что ты в таком случае предлагаешь делать?
У меня давно уже созрел план для нашего тренера. Но для убедительности и правдоподобности я еще с полминуты простоял молча, как будто бы обдумывая ответ на его вопрос.
— Мне кажется, — заговорил я, — что вам необходимо наведаться в гости к начальнику военкомата.
— И что я ему скажу? — возразил Григорий Семенович. — Ты же видишь, что никакие аргументы на них не действуют. Если уж им чемпионат РСФСР не указ…
— Чемпионат, может, и не указ, — согласился я. — Но хорошие подарки любят все. И гораздо сильнее, чем любой чемпионат. Поэтому идти вам туда лучше не с пустыми руками.
— Ты мне взятку, что ли, предлагаешь давать? — уставился на меня тренер. В нем явно боролись ненависть к подковерной возне и желание сохранить одного из лучших боксеров.
— Ну почему сразу взятку-то? — с напускным простодушием ответил я, припомнив интонацию наглых чиновников из будущих российских сериалов. — Просто подарок. Знак внимания, так сказать. У меня как раз осталась одна банка очень хорошей икры. Вещь очень нужная и недешевая. И очень вкусная, кстати, чего уж там.
— Гхм, — задумчиво кашлянул Григорий Семенович. — Икры, говоришь? Ну что ж, в принципе, это можно…
Тренер изучающе взглянул на меня, потом перевел взгляд на часы, потом снова на меня.
— Сейчас как раз первый день заканчивается, — пожевал он губами. — В общем-то, нам тут, по большому счету, делать уже особенно нечего. Ну что, пошли к вам в комнату, дашь мне свою икру!
Наскоро переодевшись, я в компании Григория Семеновича отправился в общагу. Тренер не скрывал своего раздражения по поводу предстоящего мероприятия.
— Ты понимаешь, Миш, я никому в жизни никогда не давал никаких взяток, — возмущенно говорил он мне, когда мы шли по вечерним ростовским улицам. — Я вообще не понимаю, что это за мерзость такая: взятки, подношения какие-то… Я считаю так: тебя поставили на определенную должность, так будь любезен честно выполнять свою работу! Если все будут так поступать, то и никаких недоразумений нигде не будет. Ну что, скажи еще, что я неправ!
— Да правы-то вы, конечно, правы, Григорий Семенович, — осторожно заметил я. — Да только ведь не все вот так рассуждают, как вы. Некоторые вообще на высокие должности только для этого и лезут, чтобы им все подарки и деньги носили каждый день.
— Ну и что же это тогда получается? — с негодованием ответил Григорий Семенович. — Чего им не хватает, вот ответь мне? Зарплаты хорошие, еще небось всякие путевки там есть, служебные машины или что там им положено, черт бы их всех побрал… У нас в государстве, между прочим, для любого человека все условия созданы — только трудись! А эти… Эх, вот такого бы, как этот военком, на фронт бы отправить, во время Великой Отечественной! Там этим деятелям быстро мозги вправляли! Я бы посмотрел, как он там икру себе потребовал!
— Это да, — снова согласился я. — Но война давно закончилась, а идиоты остались. Так что тут, к сожалению, или действовать вот так, осторожно, или… или мы не вытащим нашего Бабушкина.
Мы подошли к общаге, я сбегал в номер и принес сумку, где лежала оставшаяся банка с икрой. Григорий Семенович еще какое-то время недовольно побурчал, потом посмотрел на меня и произнес:
— Знаешь что, Мишаня, а пойдем-ка со мной!
— Куда? — не понял я.
— Ну как куда? — удивился тренер. — В военкомат, конечно! Пусть Бабушкин видит, что за него не только тренер переживает, но еще и его товарищи. Или ты не переживаешь? — с хитрецой взглянул он на меня.
— Переживаю, — улыбнулся я.
— Ну вот и пойдем тогда. Заодно покажешь, где тут у вас что находится, — Григорий Семенович решительно зашагал вперед.
— Только имейте в виду, Григорий Семенович, — торопливо заговорил я. — Дарить эту сумку надо осторожно.
— Осторожно дарить? Это как? — снова удивился тренер.
— Ну не сразу, — объяснил я. — Сначала просто зайти с ней в кабинет, а потом, где-нибудь в середине разговора, как бы случайно вспомнить — мол, кстати, совсем забыл, вот тут для вас есть подарок, уж не откажите, дескать, от всей души, такая вкусная икра, сами объедаемся…
— Чтоб эта сволочь еще не тем объедалась, — проворчал Григорий Семенович.
Уж не знаю, оказался ли наш Семеныч способным учеником, схватывавшим все с первого раза, или же военком действительно ждал подарки от каждого посетителя и воспринимал их как неотъемлемую часть любых разговоров с посетителями, а только через некоторое время в дверях военкомата показались Григорий Семенович и радостный Бабушкин.
— Ну все, вытащили парня! — удовлетворенно сказал тренер. — Пошли обратно. Я вообще-то хотел сегодня вечером провести легкую пробежку. Да вот пришлось на этих отвлекаться, — он кивнул в сторону военкомата.
