Выждав момент, когда в перерыве между вторым и третьим раундами Лева подойдёт к углу, чтобы перевести дух, я тоже подошёл к ней со стороны зрителей и, стараясь говорить негромко, но так, чтобы Лёва при этом меня услышал, произнес:

— Левчик, чего ты стесняешься-то? Пробей свой коронный силовой! Ты же его с одного удара можешь уложить!

— Да боюсь я, Миха, — прямо ответил мне Лёва, пытаясь привести в порядок свое дыхание. — Вдруг я сейчас проверну, а у меня опять нога хрустнет. И что тогда? Полный привет же будет, я вместо чемпионата в больничку поеду!

— Не поедешь! — уверенно заявил я. — Если бы твоя травма была такой серьезной, хрен бы ты эти два раунда так спокойно простоял! Да ты бы в первые же десять секунд ужа свалился и тебя бы медики на носилках отсюда унесли!

— Ну все равно, — неуверенно отозвался Лева. — Я понимаю, что это выглядит как детский сад, но пойми…

— Не пойму! — перебил его я, почувствовав, что окончательно рассердился от такой нерешительности. — Лёва, если у тебя так хреново с ногой, то отказался бы от участия сразу! А если уж ты вышел на ринг, так уж будь любезен, работай в полный рост! Ну елки-палки, хотя бы попробуй, что ли, в конце-то концов! Просто попробуй само движение ногой! Не получится — ну значит, и хрен бы с ним. А вдруг получится? Тогда ты своего противника уронишь сразу и насовсем! Это чемпионат, Лева! Чемпионат РСФСР, а не тренировка и не разминка в детском саду! Давай! Действуй, я тебе говорю!

Начинался третий раунд. Лева, с сомнением выслушав меня и покачав головой, все так же с опаской вернулся в центр ринга.

— Вот не пойму я, чего он там все миндальничает-то, — не выдержал Сеня. — Он же своим силовым практически любого угомонить может! Давно бы уже врезал ему как следует и, глядишь, даже третьего раунда, может, не понадобилось бы, потому что с лежачими не дерутся!

— Я ему ровно то же самое пытался втолковать на протяжении практически всего перерыва, — мрачно проворчал я. — Но свою голову другому человеку не приставить же. Вот когда надо проявлять свою решительность и неугомонность, он ее зачем-то выключает. А когда не надо, эх… — я раздраженно махнул рукой.

— Да-а, в лагере он был понаглее, — заметил Сеня. — Ту бы наглость — да прямо сюда. Куда только что в человеке девается…

На ринге Лева тем временем продолжал свою проигрышную тактику — работать как угодно, только не в силовой манере. И это несмотря на то, что возможностей для нанесения хорошего силового удара у него было предостаточно.

— Вот же идиот, а! — не выдержал Сеня. — Миш, ну вот ты мне скажи, кем надо быть, чтобы вот так самому себе всю малину изгадить!

Я ничего ему не ответил, потому что от злости приличных слов у меня уже не оставалось. Действительно, так старательно портить себе весь бой и буквально отпихивать от себя все мыслимые и немыслимые шансы победить — это надо было ещё постараться! И это в тот момент, когда до окончания последнего раунда оставались уже считанные секунды! Когда перед Левой открылась очередная возможность удара, я, неожиданно для себя самого, вдруг заорал во весь голос:

— БЕЙ!!! Сейчас! Не жди, бей!!!

Видимо, мой крик скорее походил на вопль, который подействовал на Леву как хороший пинок под зад. Потому что после того, как я ему все это проорал, Лёва внезапно выбросил мощный силовой удар — и его противник тут же осел на настил.

Через секунду рефери объявил окончание раунда и победу Левы! Мы с Сеней и другими динамовцами ликовали и прыгали от счастья, а вот Лёва, похоже, пока ещё сам до конца не успел понять, что произошло. Ещё бы: ведь он фактически вырвал бой на самых последних секундах!

— Здорово, соперник! — раздался чей-то голос позади нас. Мы с Сеней обернулись и увидели компанию из нескольких боксеров, среди которых я узнал будущего противника Сени.

— Ну привет, — неуверенно произнес Сеня.

— Короче, так, — деловито и с вызовом произнес боксер. — Я предлагаю тебе на ринге порубиться. Согласен?

С этими словами он протянул руку Сене. Тот стоял в нерешительности, не понимая, как ему лучше всего ответить.

— Я… эээ… — замялся Сеня, как будто пытаясь сообразить, чего конкретно от него хотят. — Не знаю даже…

— Сеня, — тихонько проговорил я ему на ухо. — Лучше на такое не соглашаться! Боксер не должен ничем себя ограничивать! А все вот такие договоренности больше похожи на провокацию и ни к чему хорошему никогда не приводят.

Я говорил это скорее для самоуспокоения, потому что в данном случае Сене наступили на его самую больную мозоль. Это было фактически взятие на слабо, а когда такое происходило, Сеня легко поддавался на провокацию. По-моему, для него важнее всего на свете было, чтобы никто и никогда не мог даже заподозрить его в трусости, и для того, чтобы выглядеть смелым, он был готов, наверное, на все. При малейших подозрениях в том, что он испугался, Сеня моментально шел на любые условия, не задумываясь о том, насколько все это безопасно и вообще разумно. А уж тем более когда подобные предложения исходили от толпы нагловатых боксеров. Правда, сейчас он как будто бы задумался, но это скорее от неожиданности.

— Ну так что? — нетерпеливо переспросил его противник, продолжая держать протянутую Сене руку. — Согласен рубиться? Или зассал?

Вот это был уже удар ниже пояса. Сеня без малейших раздумий пожал руку, и боксеры с довольными ухмылками удалились.

— Сеня, вот объясни мне, на хрена ты на это сейчас повелся? — спросил я. — Как ты с ним вообще рубиться собрался? Он же явный панчер-нокаутер!

— Сень, а чего ты с тем типом руку жал? — весело спросил Лева, который как раз в этот момент спустился с ринга и подошёл к нам.

— Мы договорились во время боя работать в рубке, — ответил Сеня.

— Уууу, это ты зря, — покачал головой Лева. — Я уже встречал раньше этого товарища, вот только как его зовут, не помню. Зато помню, что он все свои бои заканчивает досрочно. Ну или по крайней мере, пытается