и начали отходить от берега. Людей хватали за руки и за ноги, связывали и кидали в одну кучу. Мы с Камо собрались прыгать в воду, как некоторые из поселенцев, но нас схватили. Из последних сил Камо отбил меня у них и подтолкнул в воду, сам же не успел выбраться.

Кир с тревогой слушал печальную историю братьев, а Зубери продолжал:

— Я не мог оставить всё, как есть. Дед решил мне помочь отыскать брата. Односельчане же побоялись лезть в логово зверя. Я взял соседскую лодку и кузнечный молот. Деда снарядил наточенными кольями. Мы прибыли к берегу первого попавшегося нам острова ночью, удивительно, как близко эти гады промышляли торговлей. Но больше всего меня поразило, что все их клиенты говорили с далуанским акцентом. Эти сволочи делали деньги на труде невольников.

Мы прокрались в лагерь, но Камо я не нашёл. Если скажу, что мы проскитались по берегам островов два года, ты, наверно, не поверишь. Иногда возвращались домой, чтобы восстановить силы и запас провизии. Мама же работала за двоих, но не отговаривала нас. Дед стал совсем плох, однако храбрился и меня не оставлял. Он был готов обменять свою жизнь на жизнь Камо.

Дождавшись торгового судна из столицы, мы напросились в матросы. На нём можно было уплыть дальше, чем на лодке. И вот, когда выдалась возможность, мы сошли на очередном острове, расположенном довольно далеко от родных мест. Мы понятия не имели, как вернёмся обратно, но и оставлять Камо в окружении врагов тоже не хотели.

Попавшийся далуанский лагерь оказался намного больше. Здешние невольники добывали руду. И вот тут началось самое интересное. Пока мы с дедом соображали, как лучше поступить, на лагерь напали двое воинов: лучник и мечник. Они пришли за одним из своих. Обычные надзиратели не были хорошими солдатами, а расслабленная охрана просто не ожидала столь дерзкого нападения извне. Эти двое устроили настоящий переполох. Я увидел растерявшегося Камо с чаном супа под мышкой и тогда же последний раз услышал его неразборчивый крик. Он не мог ничего сказать, не мог назвать меня по имени, так я узнал, что моему братишке отрезали язык.

Поняв, что лучшим выходом будет проследовать за врагами моего врага, я отыскал глазами нападавших. Они вели израненного третьего в проделанную в заборе брешь. Мы понеслись туда же, но на половине пути на нас напали уцелевшие охранники. Тогда-то нас и спас дед. Он закрыл собой проход, получив несколько пуль. Одна угодила ему прямо в голову.

Мы бежали, не разбирая дороги, преследуя тени наших спасителей. На берегу те забрались в небольшой пароход и уже хотели отчаливать, но спасённый пленник увидел нас и попросил своих подождать. Этими тремя оказались Агнар, Мария и Ли Су.

Уже на борту израненный Ли Су поведал историю моего брата, о которой тот сам не мог рассказать. Оказывается, Камо часто заступался за невольников, бастовал. Однажды вступил в словесную перепалку с начальником лагеря, за что и поплатился языком. Его калимбу сломали почти сразу же, а Камо заставили готовить на всех заключённых. Мне страшно представить, какие ещё ужасы творили эти нелюди, но сейчас брат со мной.

Кир облегчённо выдохнул, будто сам пережил случившееся. Теперь он понимал, что именно скрепляет эту пятёрку. Тут нет банальной жажды наживы или контракта, они вместе, потому что близки. А ещё он иначе взглянул на добряка Камо. Мирный и спокойный здоровяк сохранил человечность, несмотря на то, что ему довелось вытерпеть.

— Спасибо, Зубери, — от всей души и с огромной благодарностью произнёс Кир. — За то, что поделился.

— Да ладно, чего тут.

— А как вы общаетесь сейчас?

— Да никак. На уровне инстинктов, взглядов и жестов я его понимаю, но как раньше уже не будет. Мальчишками мы часами болтали, лёжа на крыше нашей лачуги. Мечтали, как найдём себе жён, как построим дома, как воспитаем детей. Да, были времена.

— А язык жестов не пытались изучить?

— Язык чего? — переспросил удивлённый Зубери.

— Жестов. Ну, это когда руками обозначают названия предметов.

— Никогда о таком не слышал.

Кир спрашивал не зря. Как-то в родную деревню заезжала старая супружеская пара — муж был глух, жена же прекрасно владела языком жестов. Поскольку они остановились в таверне на несколько дней, Кир попросил женщину показать ему разговорные конструкции, чтобы он мог сам уточнять у её мужа, что тот желает. Тогда она усомнилась, что мальчишка сумеет за четверть часа изучить все знаки, но была приятно удивлена. Позже Кир узнал от старика, что оглох он по лекарской ошибке, что в столице у них есть прекрасная дочь, которая учится на врача. А ещё он рассказал, что язык жестов изобрела его жена. Позже она пыталась протолкнуть идею на уровне знати, но жадные советники императора не увидели в этом выгоды для себя и зарубили инициативу на корню.

— О чём ты задумался? — спросил Зубери, заметив туманный взгляд имитатора.

— Кажется, я знаю, как исправить ситуацию.

— Исправить? — усмехнулся здоровяк. — Стало быть, знаешь, как вырастить новый язык.

— У тебя есть карандаш или что-то вроде него?

— Есть мелки для меток на деревьях: красный и белый.

— Дай мне кусочек красного на время. Если останется — верну.

Зубери пошарил в боковом кармане и вытащил небольшой тканевый свёрток.

— Держи.

На утреннем привале, недалеко от болотной тропы, Кир вырвал несколько чистых листков из дневника имитатора и перерисовал на них все известные ему знаки в двух экземплярах. Один листок он отдал Камо, второй — Зубери, при этом добавив:

— Как только выучите все жесты, передайте листки Марии, Агнару и Ли Су. Им тоже будет полезно.

***

Вооружившись прочными на вид палками, отряд двинулся через мрачную долину Чао. Агнар, как и прежде, шёл впереди, за ним брёл Ли Су. Остальные старались не отставать, ступая шаг в шаг. Процессию завершали Камо и Зубери, украдкой поглядывающие на листки, выданные Киром.

— Что бы вы там не рассматривали, братцы, но на болотах нужно быть особенно осторожными, — заметил Агнар, не оборачиваясь.

Здоровяки тотчас подняли головы, а увидев радостный взгляд остановившегося Кира, разом благодарно кивнули, и Камо неуверенно показал лишь один