во время трех президентских дебатов, где его риторика и поведение были угрожающими, мстительными, злобными и детскими. Это говорит о том, что (характерное для Трампа) сильное желание победить могло не сопровождаться уверенностью в том, что он это сделает, как это обычно бывает при сексизме. И это несмотря на буквальное содержание некоторых его заявлений - например, когда Трамп сказал, что Клинтон не набрала бы и 5 процентов голосов, если бы не разыграла "женскую карту" или не привлекла "всяких" избирателей. Но это, несомненно, всего лишь выдача желаемого за действительное со стороны Трампа, свидетельствующая о его желании считать Клинтон действительно ужасным кандидатом, лишенным так называемой политики идентичности. В этом случае, если бы он победил, ему не пришлось бы чувствовать, что он победил не иначе как честно. А если он проиграет, то игра будет подстроена, то есть станет результатом политкорректности. Таким образом, выдача желаемого за действительное выполняла еще и функцию упреждающей защиты эго.6

Иногда желаемая природа столь низкого мнения о женщинах становится еще более прозрачной. Боб Саттон, председатель исполнительного комитета GOP во Флориде, недавно заявил, что Трамп обязательно победит Клинтон в президентских дебатах. "Я думаю, когда Дональд Трамп будет дебатировать с Хиллари Клинтон, она падет, как Моника Левински", - сказал Саттон.7 (Она этого не сделала, но это вряд ли имеет значение).

Но даже если женоненавистничество и сексизм могут и иногда проявляются в отдельных агентах, а также иным образом, они, конечно, в целом находятся в глубоком сговоре, поддерживая патриархальный порядок. Это редко бывает яснее, чем в сфере репродуктивных прав - что приводит меня к законам об абортах в Индиане при ее тогдашнем губернаторе Майке Пенсе, ныне вице-президенте Трампа.

В ходе обсуждения мы также выделим несколько важных моментов, касающихся женоненавистничества, некоторые из которых уже упоминались, но заслуживают дополнительного акцента и детального примера:

1.Мизогиния - это не только враждебность от второго лица (как у Роджера и Трампа, так и у слушателей Лимбо, на основании соответствующих круговых связей), но и возмущение, негодование, осуждение и тому подобное от третьего лица. То есть люди могут проявлять враждебность по отношению к женщинам, которых считают неправыми, в том числе к тем, кто считается наиболее уязвимым и нуждается в защите, покровительстве и справедливости. ("Неужели никто не подумает о детях - в данном случае о нерожденных детях?")

2.Мизогиния включает в себя социальные практики и институты, а также действия и отношения агентов по отношению к женщинам. Так, социальные структуры могут поддерживать смыслы и представлять политические тела таким образом, чтобы создавать враждебные, унизительные и карательные формы обращения (как в понятии "прохладная" среда).

3.Мизогиния и расизм неразрывно связаны между собой; и отношение к небелым женщинам (особенно бедным) в рамках превосходства белой расы, похоже, особенно часто включает в себя различные формы стирания; этот вопрос я кратко рассматриваю ниже, и главе 6 вернусь к нему.

В некоторых случаях женоненавистничества женщин обвиняют и наказывают за то, что они обидели вторую сторону, с которой у них есть более или менее смутная и номинальная связь - например, налогоплательщика, как в случае Сандры Флюк. В других случаях женоненавистничества ситуация иная. Например, в сфере репродуктивных прав (или их отсутствия) женщин обвиняют и наказывают за то, что они обидели новый, в некотором смысле специальный, класс лиц - третьих лиц, которые не могут говорить за себя и, похоже, в любом случае не имеют ничего особенного, чтобы сказать, то есть интересов или претензий на права до появления разума. Заметим также, что до недавнего времени евангелисты не признавали зародыш личностью. (Так что даже если бы, с учетом основных метафизических предпосылок, с которыми я согласен, их позиция оказалась верной, она была бы правильной по неверным - а на уровне идеологии - обманчивым причинам). Ситуация изменилась после появления "астротурфного" (в отличие от низового) движения, явно направленного на сдерживание и сворачивание феминистского социального прогресса. Я говорю о движении против абортов: это хрестоматийный пример женоненавистнической обратной реакции.

ЛЮБЯЩИЕ МАТЕРИ, СТИРАЮЩИЕ ДРУГИХ

В интервью Крису Мэтьюсу (MSNBC) в марте 2016 года, которое быстро стало известным в сезон праймериз, Трамп допустил ошибку, признав (после некоторых колебаний) то, о чем большинство республиканцев до сих пор только насвистывали: а именно, что в свете их собственных предполагаемых взглядов на репродуктивные права (или, опять же, их отсутствия) "должна быть какая-то форма наказания для женщины ", которая ищет или делает незаконный аборт.8 Как сказал один политик вскоре после этого, с необычной и, на мой взгляд, впечатляющей откровенностью:

Трамп может быть самым возмутительным из республиканцев, но он говорит то, во что верят все они. Они хотят, чтобы аборты были незаконными, и они действительно хотят наказать женщин и врачей. Трамп просто совершил грех, сказав людям то, что думают [республиканцы].

Речь идет о Хиллари Клинтон, выступавшей на предвыборном митинге в Бруклине, штат Нью-Йорк.9

Клинтон был прав. И хотя такие заявления могут быть неполиткорректными, их важно делать, в отличие от притворства, что это чисто этический и религиозный вопрос, как склонны считать философы, ради аргументов. Я считаю, что сейчас уже слишком поздно продолжать эту чехарду в общих рамках дебатов (но не для того, чтобы приводить в них конкретные аргументы). Аборт стал глубоко феминистским вопросом, поскольку он является мощным локусом для разработки и попыток ввести в действие бюрократические формы социального контроля, которые лишают женщин, нуждающихся в медицинской помощи. Даже если это убивает их - например, когда Палата представителей под руководством GOP приняла H.R. 358, законопроект, позволяющий врачам скорее дать женщине умереть, чем сделать экстренный аборт, на основании совести. Было ясно, что на этот законопроект будет наложено вето. Поэтому, как мы теперь видим в ретроспективе, он был больше похож на желание или фантазию, чем на что-либо, и являлся предупреждением.

Это было в 2011 году. Но политические корни движения против выбора и его непрочные отношения с мейнстримом христианства уходят гораздо дальше, что было хорошо задокументировано профессором права Йельского университета Ривой Б. Сигел, отчасти в совместной работе с лауреатом Пулитцеровской премии журналисткой New York Times Линдой Гринхаус. Гринхаус и Сигел (2010) показывают, что позиция, которой раньше придерживались только строгие католики, была сознательно присвоена в рамках "Южной стратегии", которая помогла Никсону победить в 1972 году (за год до решения по делу Роу). В статье Кевина Филлипса, одного из главных разработчиков и сторонников Южной стратегии, "Как Никсон победит", опубликованной в журнале New York, он изложил обоснование оппозиции абортам (наряду с "кислотой",