находилось внизу, под ним. К ясной мысли он тоже был не способен. Инстинктивно и бессознательно он плыл к поверхности воды, хотя чувство центра тяжести подсказывало ему, что он плывёт вниз. Буквально в последний момент он пробил головой водную поверхность, жадно захватил ртом воздух - и начал падать. Все происходило так стремительно, что он ничего не понял. Мир несколько раз перевернулся вокруг него, и затем он так тяжело ударился о землю, что воздух, только что захваченный, так и вышибло у него из лёгких. Он ощутил вкус крови на языке, услышал, как колотится его сердце, и всем телом задрожал от холода. Прошли минуты, прежде чем он набрался сил открыть глаза.

И потом ещё прошло много времени, пока он просто лежал на спине, смотрел вверх и сомневался в целости своего рассудка.

Нет, он не обманулся тогда в воде: серебряный блеск поверхности был действительно внизу - иначе как бы он мог выпасть из воды? Это было невозможно и противоречило всякой логике, но метрах в трёх над ним там, где должен был находиться скалистый потолок пещеры, поблёскивала чёрная гладь воды.

Он медленно приподнялся на локтях и встал, не сводя взгляда с немыслимого водного потолка, простёртого над ним, насколько, хватало глаз. Все возможные объяснения этому необъяснимому факту роились у него в голове, и одно было хуже другого: громадный пузырь воздуха на дне под водой; злая шутка, сыгранная с ним его собственными чувствами; мираж. Конечно, приложив некоторую фантазию, он нашёл бы объяснение, если бы не то обстоятельство, что он выпал из этой воды.

Но надо было найти Вольфа.

Он обнаружил его метрах в шести от себя. Казалось, Вольф был без сознания - однако стоял на своих ногах, хоть и не своими силами. Двое чёрных гигантов держали его по бокам, как безвольную куклу, и к Михаэлю тоже приближался мужчина в тёмной шкуре. В руке он держал метровый меч. Он подошёл на расстояние в два шага и неторопливо убрал меч в ножны на поясе, затем двумя руками снял свой шлем, и Михаэль увидел уже знакомое лицо. На сей раз оно улыбалось - но у Михаэля от этой улыбки мороз прошёл по коже,

- Я же говорил, что вам не уйти!

Глава пятая

ДВИЦЕЛЬ

Отец не проронил ни слова по поводу странного поведения Михаэля у сгоревшей машины, он просто отбуксировал его домой, молча швырнул своё пальто в сторону вешалки и поспешил в комнату, чтобы позвонить по телефону. При этом он успел переглянуться с женой. Михаэль постоял в прихожей в ожидании, пока ему не стало ясно, что ни отец, ни мать не собираются его расспрашивать. Он с облегчением прошёл к себе в комнату, надеясь ещё придумать, какую-нибудь правдоподобную отговорку, запер за собой дверь и подошёл к окну. Некоторое время он наблюдал, что происходит на другой стороне улицы. Дым уже улёгся, и пожарные, прекратив тушение, помогали полицейским удерживать любопытных на расстоянии. За это время подъехали ещё две патрульные машины, и вновь прибывшие отгородили обгорелый остов бело-зелёными колпаками и такой же пластиковой лентой. У Михаэля уже были кое-какие познания в этой области, и он удивился, почему бы не увезти этот металлолом, пока никто о него не поранился. Но вполне возможно, что полицейские тоже заметили выгоревший канализационный колодец, и, хотя Михаэль не сомневался, что они разгадают эту загадку разве что тридцать второго августа, обстоятельства все же заставят их провести тщательное расследование. То, с чем было связано это дело, оказалось бы не по зубам даже Шерлоку Холмсу, потому что оно не имело ничего общего ни с логикой, ни с научной мыслью. Но это как раз и встревожило Михаэля больше всего: они не найдут ничего, а поскольку полицейские относятся к той категории людей, которые не любят оставлять

Вопросы без ответа, рано или поздно они начнут вычислять, сколько будет дважды два. И даже если у них получится при этом скорее семнадцать, чем четыре, они ясно разглядят связь между Михаэлем, Вольфом и событиями прошлой ночи и год тому назад. И ему нужно придумать очень правдоподобную историю, чтобы они от него отстали

Если бы у него в руках был дневник! Но отец забрал его с собой. То, что он бросил его Михаэлю на колени в машине, было просто красивым жестом, к которым отец питал слабость. Но как только они вошли в дом, он снова забрал дневник, и Михаэль даже не попытался вернуть его: в конце концов, он хорошо знал своего отца. Но дневник был ему нужен, и не только для того, чтобы освежить воспоминания, которые возвращались пока лишь отрывочно, а ещё и для того, чтобы знать, много ли известно отцу и во многое ли он верит.

Михаэль ничего не понимал. Он помнил первую часть из подземной одиссей й ещё некоторые вещи: имена, то, что у Хендрика была сестра, и то, что блуждающим огонькам нельзя соприкасаться с водой. А та часть его памяти, где хранились остальные вспоминания о подземной неделе, оказалась погружена в чёрное бездонное озеро, из которого лишь изредка всплывают какие-то обрывки. Некоторые из этих обрывков Михаэль успевал схватить и немного вытянуть их из воды на свет, но они ожесточённо сопротивлялись. И эти зловещие провалы его памяти не ограничивались подземной неделей, даже воспоминания о вчерашнем вечере стали расплывчатыми, как будто после событий прошло не двенадцать часов, а месяцы или годы. Сегодня утром он слышал в гараже странный шум и даже в какой-то момент догадался о его происхождении, но эта догадка тут же ускользнула от него, как рыбка в воде. Его это очень пугало, поскольку он не находил никаких объяснений.

Он отошёл от окна, нерешительно огляделся в комнате, словно ища подсказки, и направился к двери. Он так и не придумал никакой удобоваримой отговорки для родителей, придётся импровизировать, а в худшем случае он скажет правду, навлекая на себя родительский гнев, потому что ведь они ему не поверят. То обстоятельство, что его воспоминания играют с ним в прятки, привело к следующей тревожной мысли: а вдруг того, о чём он якобы помнит, на самом деле не было?

Михаэль отогнал от себя эту мысль, нажал на ручку двери и - замер.

В кармане его брюк что-то