Спальня Ангелины совсем не такая, как у Маришкиной сестры. Похоже, здесь живет монахиня, хотя им вряд ли можно беременеть. Но это определенно келья. Одноместная узкая кровать застелена чопорным коричневым покрывалом, которое словно царапает кожу при одном взгляде на него. Массивный серебряный крест над изголовьем подозрительно сверкает. Видимо, Ангелина натирает его каждый день.

Этих двух предметов достаточно, чтобы Юлиане захотелось сбежать из спальни, но она неуверенно замирает посреди комнаты. Сесть на единственный стул возле скромного столика не позволяет воспитание.

– Смотри, – Ангелина достает из тумбочки альбом для рисования и протягивает Юлиане, избегая смотреть ей в глаза.

Юлиана с любопытством раскрывает на первой странице и сразу узнает море и одиноко идущую по пляжу девушку, отдаленно напоминающую Ангелину, только без живота.

– Красиво… я не умею рисовать. Тем более цветными карандашами, – вздыхает Юлиана и переворачивает лист.

На этот раз нарисована девушка и молодой парень, который смущенно протягивает ей сорванную ромашку.

– Мне пришлось научиться, – грустно замечает Ангелина. При виде второго рисунка ее лицо бледнеет и вновь теряет миловидность, приобретая хищные черты. – Я не могу полагаться на свою память…

– Почему?

– Потому что воспоминания – это мутная вода. Ты постоянно добавляешь в нее красок, но от этого становится только хуже. Мы не в силах запомнить все, как было на самом деле. Уже на следующий день детали трансформируются, и с каждым разом изменений будет больше и больше. А затем они начинают тускнеть и растворяться в сознании. – Она печально улыбается. – Я спасаю их с помощью рисунков. И, если начинаю сомневаться, было ли мое воспоминание реальным, пересматриваю свои альбомы.

– О-о-о.

Юлиана ничего не понимает из того, что говорит Ангелина. Так зацикливаться на памяти – глупо. Но, похоже, Лина думает об этом постоянно.

На последнем рисунке девушка вновь одна на берегу моря, а на заднем плане виден дом Кристины Альбертовны, похожий на крепость. Юлиана закрывает альбом и возвращает Ангелине.

– Ты боишься что-то забыть?

– Да, – Ангелина прижимает к груди альбом и горестно вздыхает, – я боюсь забыть всё. Именно поэтому я не хотела иметь детей. Моя болезнь должна была остановиться на мне. Но Господь распорядился иначе.

– Ты болеешь?

Юлиана наклоняет голову и внимательно присматривается к Ангелине. Но по внешнему виду и не скажешь, что она больна. Когда у Юлианы была температура, папа говорил, что у нее блестят глаза и нос красный из-за насморка.

– У тебя температура? – продолжает допытываться Юлиана.

– Если бы… – Ангелина улыбается так, что становится грустно. – У меня хорея… Наследственное заболевание.

Разговор становится все труднее, и Юлиане хочется быстрее уйти. Рисунки больше ее не интересуют, как и воспоминания Ангелины.

– А-а-а, – протягивает Юлиана, надеясь, что Лина догадается закончить странную беседу.

Но та, кажется, погружена так глубоко в себя, что уже не замечает, с кем вообще разговаривает.

– Это ужасная болезнь. И самое страшное, что она вызывает деменцию. Я не хочу, чтобы мой ребенок унаследовал ее, но аборт – это грех. А жизнь, пусть и короткая, все равно остается жизнью.

Наконец Ангелина возвращается к реальности и поспешно прячет альбом в тумбочку.

– Прости, не стоило мучить тебя своими проблемами. – Она порывисто гладит Юлиану по голове и отворачивается в сторону окна. – Кажется, твой отец вернулся. Так что беги к нему, наверное, скоро пойдете на пляж.

Стоит выйти из комнаты Ангелины, как дышать становится легче. Деменция, хорея… Юлиана никогда не считала себя глупой, но сейчас ей кажется, что она и правда маленькая девочка. Так ее называла мама. И, видимо, так оно и есть.

Из всего разговора с Ангелиной Юлиана поняла одно: та не хотела ребенка. И даже думала об аборте. Но если не хотела, зачем тогда завела? Или дети не спрашивают взрослых, когда им появиться на свет?

* * *

Отпуск, о котором мечтала Юлиана, не состоялся. Ей удалось урвать лишь пару вечеров на море в компании отца. На третий день он явился в дом Кристины Альбертовны мрачнее тучи. Велел Юлиане собирать вещи, а сам отправился искать хозяйку.

Любопытство – пагубная вещь. Юлиана ставит маленький рюкзак на пол и мышью проскальзывает на первый этаж, ожидая найти взрослых там же, где и в первый вечер – на кухне. Так оно и есть, но помимо Юлианы в коридоре стоит и Ангелина. Прижимаясь к стене, она руками держится за живот, а на лице гримаса то ли боли, то ли отвращения.

– Ой, – Юлиана собирается быстро ретироваться, но тихий голос Ангелины ее останавливает:

– Подожди. Можешь послушать, что со мной сделала собственная мать, – безнадежно шепчет она. – Надеюсь, твоя так не поступит. И надеюсь, в твоей жизни не будет предательства за тридцать сребреников.

Где ее мать сейчас, Юлиана понятия не имеет. И о каком предательстве говорит Лина – тоже. Но она остается в коридоре, а голоса за дверью тем временем становятся все яростнее.

– Вы не должны были разговаривать с этим подонком! – визжит Кристина Альбертовна, видимо, уже не беспокоясь, что ее услышат.

– Я хотел получить полную картину произошедшего, я ее получил, – отрезает отец. – Повторяю, если в первый раз вы не поняли. Олег сказал, что очень нуждался в деньгах, и вы предложили ему сделку. Деньги взамен на то, что ваша дочь забеременеет. Вы знали, что они встречались, хотя Ангелина пыталась скрыть их отношения. По сути, вы дали ему официальное разрешение на секс с дочерью, да еще и заплатили. А теперь решили засадить в тюрьму. Это не просто мерзко, это… Я впервые не могу подобрать подходящего слова!

Слышно, как отец задыхается от злости. Юлиана испуганно глядит на Ангелину, но та будто тонет в своем сознании. Ее взгляд настолько пустой, что в нем не разглядеть ни искорки жизни. Ангелина отталкивается от стены и покачивающейся походкой идет мимо Юлианы. Та с молчаливым сожалением смотрит ей вслед.

– Почему вы так поступили со своей дочерью? – за дверью кухни отец продолжает пытать Кристину Альбертовну.

– Потому что вы не знаете, что такое жить под гнетом наследственной болезни, от которой нет лекарства. Вы что-нибудь слышали про хорею Гентингтона? – шепчет она, но Юлиана прекрасно разбирает каждое слово. – Это генетическое заболевание нервной системы. Психические нарушения, потеря памяти – лишь часть того, что ждет больного. А исход один – смерть. Мой отец умер в сорок пять лет после долгих лет болезни. Бабушка дотянула до пятидесяти.