– Рада за тебя, – Юлиана с трудом заставляет себя поддерживать неофициальный тон, но желание встать и уйти становится все сильнее. – Я слушаю, – резче, чем собиралась, произносит она, когда официант принимает у них заказ.

– О, моя история укладывается в пару фраз, но сначала ответь: ты правда можешь подправить человеческую память? – В сумраке радужки Марии кажутся неестественно синими. Будто на Юлиану смотрит не живой человек, а кукла с пластиковыми глазами.

– Можно точнее выражаться?

– Я общалась с Верой Никольской. Она точно ку-ку и вряд ли к нам вернется. А вот от ее сына был толк, – щурится Мария. – Он сказал, что после лечения у вас мама стала вспоминать то, чего не было. Это так?

– Почему я должна отвечать? – Юлиана откидывается на спинку стула, и та больно впивается в лопатки.

Официант в костюме пажа приносит деревянную кружку, в которой дымится нечто похожее на черный кофе. А перед журналисткой ставит изогнутый бокал с «Кровавой Мэри».

– Где гарантии, что у тебя под курткой не спрятан диктофон?

Неприглядная жижа оказывается весьма приятной на вкус. Действительно кофе!

– Хочешь гарантию, что мой интерес к этой истории личный, а не профессиональный? – Мария улыбается, но из-за развязной речи и юной внешности улыбка выходит слишком наглой.

Она быстро оглядывается, словно хочет убедиться, что на них никто не смотрит, и цепляется пальцами за кончики кудряшек. Тянет вниз, и волосы медленно сползают набок, оголяя обезображенную ожогами кожу головы.

Юлиана лицезрит тошнотворную картину несколько секунд, и вот уже перед ней вновь сидит белокурая девчонка с кривой ухмылкой на маленьких губах.

– Это подарок от человека, о котором я ни черта не помню. Было только одно короткое послание: «Твоя память принадлежит мне», – пренебрежительно объясняет Мария, будто говорит не о своей жизни. – Теперь ты понимаешь, почему меня интересуют твои способности? Я хочу выяснить, как можно внушить человеку вымышленные воспоминания. И если реально манипулировать памятью, значит, реально и восстановить ее утраченный фрагмент?

– Я…

Юлиана делает несколько глотков кофе, надеясь, что крепкий напиток приведет ее в чувство после увиденного. В последние дни она выпила кофе больше, чем за всю жизнь.

– Что он с тобой сотворил? – Из уст вырываются совсем не те слова, которые она должна была произнести.

– Точно не знаю, – Мария пожимает плечами и ловит губами трубочку с черепушками от «Кровавой Мэри» – Но полиция предположила, что похититель пытался прожарить мне мозги электрошокером. Причем экспериментировал по полной, не заботясь, выживу я или нет.

Она хмыкает и некоторое время буравит взглядом бокал:

– Я ничего не помню о тех месяцах, что пробыла в плену. Все, что знаю, мне рассказали уже после того, как я оказалась на свободе. Видимо, психопату удалось то, ради чего он все затеял, и поэтому он отпустил меня. Прошло два года, и до сих пор по этому делу нет ни единой зацепки. Кто меня похитил, неизвестно. Все спрятано здесь, – она стучит острым ноготком по виску, – и я хочу, чтобы ты помогла мне вскрыть этот ящик Пандоры.

– А ты…

– Я даже к экстрасенсам ходила, – Мария опережает вопрос Юлианы. – Гипноз, долгие сеансы психотерапии, снова попытки воздействовать на память с помощью электричества… Я перепробовала все!

Она бьет кулаком по столу. Из-за грохота в их сторону устремляются косые взгляды.

Юлиану охватывает чувство дежавю, и она не сразу понимает, что повторяет слова Ильи:

– А ты уверена, что хочешь вспомнить? Ты подвергалась пыткам, и кто знает, что там было еще. Организм защитил тебя с помощью амнезии, а ты пытаешься ее побороть.

– Это часть моей жизни, – цедит Мария. – Он забрал ее у меня, и я не успокоюсь, пока не отомщу. Эта тварь должна сидеть в тюрьме! А единственная улика – в моей голове.

– Резонно.

– Теперь веришь, что я стараюсь не ради карьеры?

Юлиана сталкивается с ней взглядом и нервно выдыхает. Столько агрессии и скрытой боли таится в глазах Марии! Она умело прячет чувства за фальшивыми улыбками, но травма гораздо глубже, чем считает сама девушка.

– Верю, но, боюсь, помочь не смогу. Я не волшебница и не верну тебе память, – Юлиана понуро качает головой. – Я в похожей ситуации, – признается она. – Если память захочет, то вернется сама. Просто ты не должна этому препятствовать.

Мария удивленно вскидывает брови:

– Какой неожиданный поворот! И не подумала бы, что ты страдаешь амнезией. Но, – она поднимает ладонь вверх, предупреждая ответную реплику Юлианы, – обо всем по порядку. Сначала я хочу услышать, что ты сделала с Верой Никольской?

Юлиана потирает глаза, забыв про тушь, и машет официанту:

– Тогда мне нужен еще один кофе.

Все время, пока Юлиана ждет второй заказ, Мария молчит. Она погружается в себя, отсутствующий взгляд пугает, будто ее выключили. А губы машинально мнут трубочку коктейля. Но как только перед Юлианой ставят вторую кружку, Мария оживает.

– Хочу сразу сказать, я не знала, что все так обернется, – начинает Юлиана, но кривая ухмылочка Марии заставляет прикусить язык.

– И даже не подозревала? Почти за год лечения даже мысли не возникло?

– Ну, хорошо, – почти рычит Юлиана. – Вера и правда выказывала некоторые признаки вялотекущей шизофрении и признавалась, что фантазирует об убийстве мужа, но Никольский знал об этом и был готов на любые риски, лишь бы спасти их брак. Он очень любил жену и не хотел, чтобы она попала в психушку.

Как только Юлиана делает это признание, ей становится легче. Наконец-то она снова может дышать полной грудью.

– Так они пришли спасти свой брак, или Никольский хотел уберечь Веру от дурдома? – Мария с шумом втягивает через трубочку остатки коктейля и тут же заказывает еще один.

– Первое плавно перетекло во второе.

– И что сделала ты?

– Единственное возможное в их случае, – вздыхает Юлиана. – Подарила Вере счастливые воспоминания об их совместной жизни, в которых она так нуждалась.

От волнения Мария продолжает вертеть в ладонях черный бокал из-под «Кровавой Мэри», не сводя с Юлианы глаз.

– Как? – наконец, хрипло выдыхает она.

– Ну, в случае с Верой все оказалось просто. Она очень сильно мне доверяла, и я стала мягко подталкивать ее сознание к тому, что из-за депрессии она забыла много счастливых моментов, но если их вспомнить, жизнь переменится к лучшему. – От напряжения у Юлианы сводит челюсть. С каждым произнесенным словом она чувствует, что обманулась сама и теперь расплачивается за то, что сделала с Верой. – Я предлагала ей думать об этом перед