казались приспособленными для щекотания шпорами боков резвой лошади. Максимум, что Рыжебород мог делать, когда ему всё-таки приходилось залезть на боевого коня — это вцепиться в седло и поводья. Поэтому гному обычно поручали управление огромным фургоном, который Братство Конца использовало для перевозки награбленного добра. По собственной воле Рыжебород пересаживался на мула, лишь когда хотел побеседовать наедине с сэром Витальевичем, передавая на это время управление фургоном кому-нибудь из более высоких товарищей, уставших от долгой скачки.

— Да вот, всё думаю, как я дошёл до жизни такой, — печально вздохнул рыцарь. — Мечтал жечь мосты и грабить караваны, а вместо этого сам еду за тридевять земель в караване, чтобы выполнять странные поручения какого-то графа. Никакой романтики, Рыжебород, понимаешь?

По лицу гнома не было похоже, что он что-то понял, но бывший монах из вежливости на всякий случай кивнул:

— Все мы мечтали об иной жизни, — пространно ответил гном. — Я вот вообще планировал всю жизнь в монастыре провести, подальше от мирской суеты. И чем я теперь занимаюсь? Путешествую по миру в компании вчерашних головорезов, выдающих себя за охотников на драконов. Вместо совершенствования тела и духа, врачую грабителей и убийц — не отмыть мне теперь вовек свою карму…

Да, похоже, долгое и утомительное путешествие действовало угнетающе не только на сэра Витальевича.

— Не, ну мы же ради благого дела грабим и убиваем, — попытался утешить бывшего монаха рыцарь. — Чтобы как можно быстрее прокачаться и спасти чёртов мир. Веди мы себя как святоши, до сих пор с кобольдами в тех горах воевали бы. От трудов праведных не нажить палат каменных, знаешь такую пословицу? Очень актуальна в стране, откуда я родом…

Рыжебород хмыкнул:

— Сдаётся мне, делай каждый из нас всё по-правильному, в лагере драконоборцев недосчитались бы «добровольцев». Хорошие люди занимаются домашними делами, спасение мира — удел отчаянных отморозков.

— Во-во, — согласился с суждением гнома доблестный рыцарь. — Будь все белыми и пушистыми, давно бы всех монстры сожрали. Надо грабить и убивать, чтобы не дать этого сделать другим. В этом вся суть: победа меньшего зла над злом большим, правильно?

Гном молча расчёсывал бороду, обдумывая философию сэра Витальевича.

— Не всё так однозначно, — ответила наконец управляющая Рыжебородом нейросеть. — Грабёж — не грабёж, если грабишь награбленное.

— Молодец, начинаешь потихоньку улавливать смысл, — одобрил Виталик ход мыслей товарища. Неважно, что нейросеть бездумно озвучивала мемы и лозунги, важно было то, что самый умный член Братства Конца не пытался укорять лидера банды за неблаговидные поступки. — Всей правды потомки всё равно не узнают: будем ли мы преступниками или героями — зависит исключительно от того, каких вершин мы достигнем.

— Ну хорошо, — ответил спустя минуту Рыжебород, — зачем грабить караваны, я могу ещё как-то понять. Но почему вы хотели жечь мосты, сэр Витальевич? В чём практический смысл?

Этот вопрос поставил в тупик заядлого геймера.

«Что значит зачем? Потому что прикольно!» — хотел написать Виталик, но на ум пришло более правдоподобное объяснение:

— Нужно сжигать все мосты, чтобы двигаться только вперёд! Поджог мостов — это символ постоянного движения и прогресса, а разграбление караванов — всего лишь средство для быстрого достижения цели. Ведь дело не в самой наживе, дело в стремлении к всё большему могуществу, понимаешь?

Геймер и сам уже давно потерял понимание того, о чём пишет, но звучало всё вполне мудро, а значит, это должно было произвести хорошее впечатление.

— Да, сэр Витальевич, кажется, теперь понимаю. Важна великая цель, а средства, — рыжебородый гном, постукал пальцем по виску, словно только что пришёл к умной мысли, — любые средства будут оправданы, если удастся достичь этой цели.

Виталик с удовлетворённым видом кивнул. Кто бы что там ни говорил, а способность производить впечатление гораздо важнее наличия внутренней логики в речи. Умный вид и запутанные рассуждения побеждают аргументацию.

Особенно когда идиот общается с идиотами.

* * *

— Слышь, Лобо… Рыжебород. А тебя как вообще в лагерь драконоборцев попасть угораздило? — решил узнать побольше о своих подопечных Виталик. Конечно, это следовало сделать раньше, существенно раньше, но ведь лучше поздно, чем никогда, правильно?

Похоже, сильно запоздавший вопрос застал гнома врасплох. Коротышка сидел на месте возницы, его руки, державшие вожжи, напряглись, вздуваясь мощными мышцами.

— Вам озвучить официальную причину или реальную, сэр Витальевич, — после длинной паузы наконец откликнулся гном.

Виталик знал, что осуждённые довольно трепетно относятся к причинам, по которым они сами или их товарищи лишились свободы, а потому решил воздержаться от любых шуточек:

— Официальную я и так знаю, Картер о каждом члене Братства проинструктировал. Но там настолько расплывчатые формулировки и такой бред про некоторых… Расскажи всё как есть, осуждать я не буду, клянусь.

Остальные члены Братства Конца уехали на разведку в видневшуюся в отдалении деревушку, так что сейчас Рыжебород действительно мог не беспокоиться о брутальности своей репутации. Мышцы на руках гнома немного расслабились.

— Согласно официальной версии, я до полусмерти избил пожилого настоятеля монастыря, и это чистая правда, сэр рыцарь. Но… но есть, как говорится, нюансы.

Глядя на кулачищи гнома, Виталик на миг даже испытал к жертве Рыжеборода сочувствие.

— Этот самый, якобы несчастный, настоятель, — лицо монаха скривилось в презрении, — только на суде притворялся жалким и немощным. На самом деле он был чрезмерно активным старикашкой, и его активность носила весьма порочный характер… Явно несоответствующий представлению не только о монашеском аскетизме, но и об элементарных нормах приличия. Пока расстреливали моих монастырских братьев, я себя сдерживал, а вот когда шаловливые ручки старого беса добрались до меня… Ну, по крайней мере, больше ни к кому приставать дед не сможет. С полностью отбитыми почками не до активной половой жизни, хе-хе.

Ну да, такая история была вполне по стать рыжебородому гному, который не выглядел как святоша, но и на роль мерзавца не подходил. Давший отпор власть имущему и за это лишённый свободы — банально, но жизненно.

— А у вас в монастыре все монахи носили такую причёску? — не смог удержаться от давно напрашивающегося вопроса Виталик.

Рыжебород широко улыбнулся, слегка дотронулся до своего ирокеза:

— Не-е-е, это меня так обрили в качестве наказания. А потом я сам стал сбривать по бокам головы волосы в знак протеста. Чтобы не забывать о «правосудии», «справедливости» и прочих лживых понятиях прогнившего общества. Когда прав всегда тот, у