выскочили на поляну, обогнув дубы – один слева, а другой справа. Плащи и шляпы удалялись от них, как показалось Андрею, с какой-то невероятной скоростью, двигаясь громадными, метров по пять каждый, прыжками. Люди так не могут. Но эти могли.

И тут Андрей наконец понял, кто это. Вампиры, кровососы. Вот почему Симай без предупреждения открыл огонь – он их сразу учуял.

Сыскарь упал на колено, вскинул «беретту».

Дух-х! Ду-духх! Духх!

Четыре выстрела прогремели над ночной поляной. Четыре короткие вспышки оставили бледно-желтые быстро темнеющие пятна перед глазами. Плащи вампиров смутно мелькнули вдали и скрылись за деревьями. Сыскарь опустил оружие.

– Мимо, – с сожалением сказал он.

– Кто знает, – ответил Симай. – Может, и задели. Но это не люди, их нашими пулями не остановишь. И на своих двоих не догонишь.

– Я помню, – сказал Андрей. – Бертран и его крылья. Хорошо летал. Быстро и бесшумно.

– Да, – коротко вздохнул Симай, пряча пистолет. – Волшебные кони из мертвого табора нам бы сейчас не помешали.

– Или хотя бы машина, – сказал Андрей. – Но наша здесь не пройдет, хороший джип нужен. Ладно, возвращаемся. Позвоним Ирине и решим, что делать дальше. Уж больно лихо все закручивается.

Они обошли дубы, перешагнули условную черту. Ничего не произошло. Над головой все так же сияло мириадами звезд ночное небо этого мира.

– Что за блин с чебурашкой, – встревоженно сказал Сыскарь. – Где эта твоя Дверь?

– Она такая же моя, как и твоя, – буркнул Симай. – Откуда я знаю? Закрылась, наверное.

– Час сорок, – сообщил Андрей, посмотрев на часы. – Хм, а ведь ты, возможно, прав. Дверь открыта не всегда, а лишь в определенное время.

– Примерно с часу ночи до половины второго, – подхватил Симай. – Запросто!

– Получается, мы тут застряли.

– Получается так, – беспечно сказал кэдро мулеса.

Ну да, подумал Сыскарь ворчливо, тебе-то, таборной душе, хорошо говорить. Эй, перебил он тут же сам себя. Ты-то чего заволновался? Мало тебя жизнь трепала в переделках? Прорвемся. Если уж из Москвы одна тысяча семьсот двадцать второго года вернуться домой удалось, то здесь и вовсе просто. Где Дверь – знаем. Просто вернемся сюда через сутки. Ирка поволнуется, конечно, но что делать – работа такая. Может, оно и к лучшему все. Так бы еще думали да гадали, как разведку производить, а тут деваться некуда.

– Ладно, – сказал он. – Пошли. Вампиров не догоним, так хоть поглядим, что здесь к чему. Может, что и узнаем. Но оружие лучше держать под рукой.

– Ага, – усмехнулся Симай. – Ты меня еще писать стоя поучи.

– Один-один, – сказал Андрей.

Да, это был другой мир, что подтверждала не только погода. В их Горькой Воде, если идти обратно, к шоссе, сразу за лесополосой начиналась вполне ухоженная дорожка, которая, собственно, к самому шоссе и вела. Посередине ее пересекала другая – со скамейками и хоть и редкими, но электрическими фонарями. А вдоль шоссе тянулись сплошь еще довоенные виллы и более современные двух-, трех-и даже четырехэтажные дома. И, опять же, фонари. По неизвестным причинам Княжеч не рос в эту сторону, но все же было хорошо заметно, что Горькая Вода – это не загородный, а все-таки, скорее, окраинный городской лесопарк, пусть даже и переходящий далее в самый настоящий лес.

Здесь же вместо ухоженной парковой дорожки под ногами вилась обычная тропинка. Там, где в их мире были скамейки с фонарями, вправо и влево тянулся довольно широкий и глубокий овраг. Хорошо хоть с переброшенным через него деревянным мостом, через который они и перешли на другую сторону.

Шоссе было, вроде, то, да не то. Брусчатка та же. Но ни единого электрического фонаря. Да что там фонаря – в редких светящихся окнах домов явно горело не электричество, а керосиновые лампы или свечи. Да и самих домов было гораздо меньше, и они явно потеряли в этажности. И, наконец, здесь напрочь отсутствовала сеть. Как мобильная, так и интернет. В чем и Сыскарь, и Симай убедились, проверив связь.

– Что-то мне это напоминает, – пробормотал Сыскарь. – Где-то я это все уже видел.

– Догадываюсь, о чем ты, – сказал кэдро мулеса задумчиво.

Это был, несомненно, Княжеч и его окрестности. Они узнали речку Полтинку и мост через нее. Затем начали расти дома, уплотняясь и достигая трех-четырех этажей. Электрического света в окнах по-прежнему не было видно, но показались первые уличные фонари.

– Ух ты, – сказал Сыскарь. – Да ведь они газовые!

– Газовые? – не понял Симай.

Андрей объяснил, что раньше, до электричества, улицы освещали при помощи горящего газа.

– А еще раньше, кажется, фонари были масляные.

– В мое время вообще никаких уличных фонарей не было, – сказал Симай. Так, факела чадили на углах кое-где…

Они углубились в город, и вскоре стало совершенно ясно, что этот Княжеч моложе того, который они оставили.

Сыскарь проводил глазами неспешно прокатившую мимо них по улице пролетку, впряженную в пару лошадей. Было слишком темно, чтобы хорошо разглядеть кучера и седоков, но все-таки он заметил нечто вроде цилиндра на голове одного из них. Пока навстречу не попалось ни одного прохожего, и оставалось надеяться, что ближе к центру, несмотря на ночь, он встретит кого-то, по чьей одежде сможет лучше идентифицировать время…

– А куда мы направляемся? – осведомился вдруг Симай и остановился.

– В центр, – сообщил Сыскарь.

– Зачем?

– Как зачем? Надо же понять, что это за мир. Хотя бы какой век на дворе.

– Угу. А тебе не кажется, что мы слишком подозрительно выглядим?

– Необычно – согласен. Но, если не нарвемся, сойдет.

– Вот именно, – сказал Симай. – Если не нарвемся. А нарваться можем запросто. Не знаю. Я бы предложил найти гостиницу, переночевать, а утром уже выйти в город. Те, кто шляется по ночам, всегда подозрительны. Видишь, нет никого? Одни мы на улице.

– Только что пролетка проехала, – возразил Сыскарь. – Что до гостиницы… Платить же надо. А у нас местных денег нет.

– Так ты предлагаешь где-нибудь в Старом парке на лавочке заночевать? Продадим что-нибудь, вот и деньги. Те же часы. Или фонарь.

Поблизости, за углом, послышался стук копыт по брусчатке, и из-за поворота шагом выехал парный конный жандармский патруль.