– Фу, – сказал Сыскарь. – Что за пошлятина. Это ты себя так успокаиваешь?

– Не люблю, когда не понимаю, – признался Симай. – Куда они могли деться? Выглядит так, что шли-шли, а как только перешли вот за эту воображаемую линию, – он махнул рукой от дуба к дубу, – тут же исчезли.

– Или наоборот, – сказал Андрей.

– Как это?

– Они шли не из города сюда, – Сыскарь показал пальцами идущего человечка, – а отсюда – в город. Может такое быть?

Симай задумался. Еще несколько раз прошелся туда-сюда. Наконец нехотя признался, что такое возможно.

Андрей поднял голову, всматриваясь в кроны, уже почти неразличимые в сгущающейся темноте.

– Нет их там, – сказал Симай ревниво. – И нигде поблизости. Я бы почуял.

– Да это я так… – пробормотал Андрей. Спрятал пистолет, посмотрел на часы. – Когда, говоришь, они здесь прошли?

– Пятнадцать-двадцать часов назад, – повторил Симай. – Но я могу ошибаться. Хоть и не на много.

– Сейчас без пяти минут восемь вечера. Значит, двадцать часов назад было без пяти двенадцать ночи.

– И что?

– Вернемся сюда через четыре часа и сядем в засаду. Место мы нашли. Осталось дождаться нужного времени. Совпадение места и времени, понимаешь?

– Не очень, – ответил цыган. – Но мысль хорошая. К тому же другой все равно нет.

Они вернулись в город, позвонили Ирине, договорились встретиться в центре и затем все вместе, не спеша, поужинали в уютном ресторанчике на улице Святых Горлиц. Сыскарю все больше нравился Княжеч – здесь просто не умели кормить дорого и невкусно, как это чаще всего происходило в большинстве соответствующих заведений Москвы.

– Верно, – сказал по этому поводу Симай. – Я тоже заметил, что в Москве кормят отвратительно. В мое время было в сто раз вкуснее.

– Может быть, дело в продуктах? – предположила Ирина. – Княжеч расположен южнее Москвы. Как известно, чем южнее, тем вкуснее.

– Нет, – покачал головой Сыскарь. – Я думаю, это из-за того, что москвичи в принципе готовить разучились.И виновата в этом советская власть.

– Это еще почему? – удивилась Ирина.

– Потому что умение вкусно готовить считалось пережитком прошлого. Зачем пролетариату вкусная еда? Достаточно, чтобы она была сытной. Не о еде типа думать надо, а о счастье человеческом. А так как Москва столица, то москвичи шли к новой жизни в первых рядах. Вот и разлучились готовить.

– Да ладно, – не поверил Симай. – Какое может быть счастье человеческое без вкусной жратвы?

– Точно тебе говорю, многие так считали на полном серьезе, – важно кивнул Андрей. – К тому же москвичи больше всех работают. Все на бегу, времени нет. Вот и привыкли лопать, что попало.

– А вот это ближе к истине, – сказал Симай. – Москва слезам не верит, ей дело подавай. Но все равно – дело делом, а на голодный живот работа не идет.

Немного поспорили. Ирина была согласна, что в Москве кормят не так вкусно, как в Княжече, но как патриотка в корне не соглашалась со столь кардинальными выводами. По ее мнению, дело заключалось в величине города и количестве жителей. Во многомиллионном мегаполисе по определению невозможно есть так же вкусно, как в областном центре с населением в семьсот тысяч от силы. Подход разный. Чем больше народу, тем стандартней еда.

– Ты бы еще московскую еду с деревенской сравнил, – закончила она.

За едой, десертом и неспешным разговором время пролетело незаметно. Они покинули ресторан в одиннадцать, проводили Ирину до дома.

– Мальчики, вы там поаккуратнее, ладно? – искренне попросила она.

Ее заверили, что все будет в лучшем виде и для беспокойства нет ни малейших причин.

И вот снова парк, дорожка, редкие фонари. Древний и лучший способ проследить за кем-то – сделать вид, что ты с головой поглощен другим занятием, и тебе дела нет до окружающего мира. Именно поэтому, если вы думаете, что за вами следят, проверьте, нет ли поблизости залезшего под капот автолюбителя или человека, внимательно разглядывающего витрину галантерейного магазина. И, если есть, попробуйте обнаружить их же в относительной близости от себя метров через двести.

Не мудрствуя лукаво, Сыскарь и Симай расположились на скамейке метрах в тридцати от дорожки, по которой недавно шагали сами и где до этого проходили вампиры, расстелили на скамейке газетку, достали бутылку из-под коньяка, наполненную холодным чаем, пластиковые стаканы и принялись ждать.

Было тихо и темно. Пахло осенью.Минуты текли неспешно, но и не растягивались в часы. Это в очереди к нотариусу сидеть муторно. А охотник, поджидающий зверя, не скучает.

Без семнадцати минут час в отдалении со стороны города на фоне электрических огней показалась одинокая фигура.

– Н-наливай! – с пьяным энтузиазмом воскликнул Сыскарь.

– Я-то налью, – провозгласил Симай. – Закусь где?

– Ты же брал!

– Я?! Я брал коньяк.

– Ладно, хрен с ним. Погоди… О! Яблоко в кармане. Сейчас разломлю пополам, вот и закусь…

Они старательно изображали крепко поддатых приятелей, которые решили спрятаться от шума городского и добавить в организмы горячительного.

Фигура, облаченная в длинный темный плащ и со шляпой на голове – это все, что удалось разглядеть в темноте, а точнее, угадать, – опустилась на такую же скамейку в полусотне метров от них, по другую сторону дорожки. Вспыхнул огонь спички – человек закурил, ветерком донесло запах хорошего табака.

– Трубку курит, – шепнул Симай. – Это точно не вампир. Они терпеть не могут табачный дым.

– А давай споем? – громко предложил Сыскарь и немузыкально затянул. – Р-ревела буря, дождь шумел. Во мраке молнии блистали, и беспрерывно гром гремел… Все равно подозрительно, – вставил шепотом после первого куплета и добавил уже громко. – Черт, слова забыл. Прадед мой любил эту песню. Бывало, выпьет и затянет так, что кот под диван прячется… Эх, наливай, помянем прадеда, Царствие ему Небесное!

Так прошло четверть часа. Ровно в час ночи человек оставил скамейку, свернул на дорожку и вскоре исчез за деревьями по направлению к поляне с двумя дубами.

– За ним, – негромко скомандовал Андрей. – Только тихо.

Тихо идти по ночному осеннему лесу, да еще и без света, более чем проблематично. Но – обошлось. Главным