Покупки весьма облегчили мой кошелек, но я не жалел. Если выберусь, то все будет более чем оправдано. Если же, не дай Бог, конечно, мои надежды не оправдаются… Что ж, рюкзак, фонарик и все остальное пригодятся мне и здесь.

Чем ближе к ночи, тем медленнее тянулось время. Последние два часа – с десяти до двенадцати – я просидел в какой-то малолюдной, но весьма уютной кнайпе. Сначала за ужином, а затем за кофе с коньяком. На последний старался не налегать, чтобы голова оставалась ясной. Ровно в двенадцать расплатился, вышел на воздух и, не торопясь, отправился на место. Пришел без четверти час и еще пятнадцать минут просидел на знакомой уже скамейке, покуривая трубку. Метрах в пятидесяти от меня, на другой скамейке, расположилась парочка выпивох, которые явно забрели сюда с целью добавить, – оттуда слышался пьяный смех и невнятные попытки исполнить песню про гибель Ермака. Поначалу я опасался, что пристанут ко мне с пьяным дружелюбием и предложением выпить с ними или, наоборот, обнаружат во мне врага, которому необходимо прямо сейчас поправить физиономию, но обошлось. Ровно в час ночи я поднялся, за пять минут дошагал до поляны с двумя дубами и, перекрестившись, с бьющимся сердцем, переступил незримую черту.

То, что на этот раз все получилось, я понял сразу. На той стороне, в будущем, над городом нависла сплошная пелена облаков. Здесь же, за чертой, в прошлом (вернее, в моем настоящем) небо было чистым, и на нем сияли крупные осенние звезды. И воздух тоже был здесь совершенно другой. Все-таки чище и вкуснее, что бы там я ни считал несколько часов назад под влиянием достижений технического прогресса.

Сердце продолжало быстро колотиться (на этот раз от радости), и мысль о том, что надо бы проверить, как работают невидимые «ворота» из прошлого в будущее, и пройти еще раз туда и тут же обратно, я отбросил как, несомненно, интересную, но уж слишком опасную.

А ну как на этот раз не сработает?

Отбросил и тут же снова подобрал. Потому что хорошо знал себя. Если уж я влип в эту фантастическую историю, то теперь не успокоюсь, пока не распутаю ее полностью.

Зажег фонарик, посмотрел на часы. Они показывали семь минут второго.

Была – не была!

Шаг назад и взгляд в небо. Ни звездочки, только отсвет городских огней на низких облаках. Шаг вперед и снова взгляд в небо. Яркие чистые звезды. И никаких огней. Что и понятно, с электричеством у нас пока медленно и слабо.

Что ж, на сегодня достаточно. Завтра с утра буду думать, что делать, хотя уже понятно, что в первую голову необходимо встретиться с архивариусом Иосифом Казимировичем Белецким. А сейчас – домой и спать. Устал я что-то, новых впечатлений и раздумий не принимают ни душа, ни мозг.

Когда, подсвечивая себе путь фонариком, я вышел на знакомое и даже где-то родное шоссе, то первое, что увидел – темный силуэт пролетки, а первое, что услышал – фырканье лошади. Меня прямо, как толкнуло что-то изнутри.

– Рошик, это ты? – сам не веря, позвал я.

– Господин Ярек! – радостно воскликнул Рошик Лошадник, ибо это был и в самом деле он. – Вы живы! Какое счастье! Садитесь скорее и поехали домой. Нехорошее все-таки место Горькая Вода – правду люди говорят.

Я не стал себя уговаривать и сел в пролетку. Рошик тронул лошадь.

Господи, как же это, оказывается, медленно, подумал я, усмехнулся и вслух спросил:

– Ты что же, сутки меня здесь ждешь?

– Зачем? Недавно только подъехал…

Рошик поведал, что вчера ночью, когда он услышал выстрелы, а затем я не вернулся, прихватил фонарь, нож и пошел меня искать. Но в поисках особо не упорствовал. Какие поиски ночью? Дошел до поляны с двумя дубами, покричал, побродил – нет никого. Вернулся в город. День провел обычно, за извозом, а к часу ночи снова прикатил на то же самое место и принялся ждать.

– И вы появились! – закончил он.

– Как же ты догадался, что нужно вернуться?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Вспомнил, как старики рассказывали, что иногда те, кто пропадает в Горькой Воде, возвращаются. Но всегда в то же время, что и пропали. После полуночи. Я решил, если вы не вернетесь, тогда уже поеду в полицию. Они все равно решили бы, что вы загуляли или на секретном газетном задании, сунься я к ним вчера… – он причмокнул, тряхнул вожжами. – Н-но, Гамма, шагай веселей!

– Молодец, – сказал я. – Душевно тебе благодарен. – Вытащил из рюкзака обрез, протянул. – Держи.

– Ага. Пригодился? – он взял оружие, неуловимым движением спрятал куда-то под козлы.

– Пригодился. Считай, я твой должник.

– Расскажете, что было?

– Как-нибудь, не сейчас. Разобраться надо.

– Понял…

По кажущимися теперь темными и пустыми улицам Рошик довез меня до самого дома. Я дал ему серебряный рубль за все труды, поднялся к себе, разделся, упал в кровать и уснул, словно умер.

Утро выдалось хмурым, ветреным. Но я хорошо выспался и был полон энергии и планов. Первым делом, как и было намечено, следовало увидеться с Иосифом Казимировичем. Он предлагал встретиться накануне в шесть вечера, но по известным причинам вчера у меня не вышло. Ничего, встретимся сегодня.

В холодной комнате у меня нашелся слегка зачерствелый, но вполне еще съедобный хлеб и кусок ветчины. Я наскоро соорудил пару бутербродов, смолол кофе, сварил его на примусе, позавтракал и отправился в городской архив.

Часы – и карманные, и новые наручные – показывали девять утра. Следовало, конечно, появиться в редакции, но с этим можно было и подождать – главный знал, что если меня нет, то так надо, и, скорее всего, будет интересный материал.

От моего дома до бывшего Арсенала, в котором ныне располагался городской архив, минут десять неторопливой ходьбы. Я дошел за семь и ровно в девять часов семь минут потянул на себя тяжелую резную дверь. На вахте, перед лестницей, ведущей на второй и третий этажи, напротив гардероба, пожилая, но еще не утратившая гордой осанки и белизны кожи пани сообщила мне, что господин Белецкий на работу пока не являлся.

– И это очень странно, – сказала она, бросив взгляд на напольные часы, установленные здесь же, в вестибюле. – Он очень пунктуальный человек и всегда приходит минута