ночи, проведенной Ребеккой неизвестно где. Наверное, до нее дошли слухи о том, что Ребекка познакомилась в клубе с каким-то мужчиной. И ее интересуют детали пикантной истории, чтобы можно было посплетничать всласть.

Ребекка решительно выключила телефон.

25

Ребекка продолжала следовать по пятам за зеленоглазым.

Теперь она понятия не имела, в какой части леса находится.

Бандит шел впереди нее, методично водя лучом фонарика по обе стороны от тропы. Ребекка ускорила шаг. В свете фонаря появилась купа облетевших дубов, за которой просматривались пляж и океан, а затем и суденышко преступников, качающееся у причала. Значит, они выбрались из лощины и идут к берегу.

Ребекка замедлила шаг, когда расстояние между ней и зеленоглазым уменьшилось, и внезапно разглядела еще один силуэт, возникший из тени.

Она тотчас упала на живот среди скупой пляжной растительности, понадеявшись на то, что шум от падения будет скрыт суровым рокотом Атлантики. Колючая трава была сырой и противной на ощупь от морской влаги, но она не шевелилась. Вытянувшись на песке и положив голову на скрещенные под подбородком руки, она сумела разглядеть перед собой еще одного человека.

Луна освещала его бритый под ноль череп, но Ребекка не могла понять, смотрит ли он в ее сторону.

– Нашел что-нибудь? – спросил бритый.

Это был собеседник зеленоглазого по телефонному разговору – она узнала голос.

Зеленоглазый покачал головой.

– Еще раз так прервешь разговор, – прошипел звонивший, выступая из тьмы в круг света фонаря, – я из тебя все кишки выпущу. Ты тут шестерка последняя, заруби себе на носу.

Ребекка напряженно вслушивалась и всматривалась. У мужчины был нью-йоркский акцент, он был ниже зеленоглазого, но гораздо шире в плечах и выглядел как профессиональный рестлер. Ребекка никогда раньше его не видела, но по одному его облику сразу же поняла, что это за тип. Точно такие же ребята являлись в приемный покой дежурной больницы и притворялись братьями или кузенами пациента, поступившего с огнестрелом или ножевым ранением. Только никакими родственниками они не были, а в лучшем случае – соглядатаями, посланными для того, чтобы узнать, умрет ли жертва. А еще чаще они были причиной того, что человек оказывался на операционном столе. Такие не колеблясь пускали в ход пистолет или засаживали под ребра нож в уличных разборках.

– То есть мы тащились в эту даль неизвестно зачем? – звонивший явно был раздосадован не только отсутствием результата, но и тем, что его собеседник не реагирует на угрозы. Он встал прямо перед зеленоглазым с искаженным от гнева лицом. – Эй, Лима, слышь, чего говорю?

Лима.

Значит зеленоглазого, который пытался ее убить, зовут Лима. Она была уверена, что никогда не слышала раньше этого имени, никогда не встречала никакого Лиму в прежней жизни – почему же совершенно незнакомый ей человек желает их с Джонни смерти?

– Она где-то здесь валяется.

– Это я уже слышал, – мрачно заметил бритый.

Лима повернулся, и луч его налобного фонарика заметался в пяти футах слева от Ребекки. Она лежала, не шевеля ни одним мускулом. Сердце у нее бешено забилось, когда она рассмотрела пистолет за поясом Лимы и нож в ножнах. Не этим ли ножом он располосовал заднее колесо ее джипа?

Так, стоп, джип!

Он ведь больше не стоит на парковке у раскопок, а зарылся носом в песок в конце пляжа на расстоянии четверти мили от того места, где все они сейчас находятся. А что, если эти двое решат вернуться за ее машиной? Что случится, если они дойдут до раскопок и обнаружат, что «чероки» там больше нет? Они будут знать, что она жива.

Черт, черт, черт!

Может быть, вернуться к машине?

«Так, – сказала себе Ребекка, – успокойся и думай».

Злодеи приплыли на судне, которое стоит здесь у причала, к востоку от лесного массива. Они с огромным трудом нашли дорогу в темноте, поэтому не смогут пройти по едва заметной тропе через лес к раскопкам. Будь у них свой собственный наземный транспорт, они могли бы доехать туда по объездной дороге, но для ходьбы пешком расстояние слишком большое и они не знают точного маршрута. И они сами сказали, что не могут позволить себе оставаться на острове слишком долго.

– Да знаю я, знаю, что облажался. – Голос Лимы вернул ее к действительности и звучал почти примирительно. – Признаю, усложнил нам всем жизнь.

– Если сможешь исправить положение, никто об этом не узнает, – сказал его собеседник.

– Исправить как?

Бритоголовый повернулся. Теперь лунный свет выбелил его макушку и верхнюю половину лица, а в глазницах плескался мрак. Он оглядывал деревья вокруг себя, как будто бы чувствовал, что за ним наблюдают.

– Хайн, исправить как?

Хайн.

Теперь она знала, как зовут обоих.

– Подождем немного, – сказал Хайн.

Лима нахмурился:

– Подождем? Чего нам ждать? О чем ты таком толкуешь?

– Нельзя, чтобы нас здесь застукали. Прикинь, такая парочка, как мы двое, ползает по лесу ночью, без разрешения, когда сезон уже кончился. Выглядит чертовски подозрительно, как ни крути. То есть вернуться сюда у нас не получится. Если тебя или меня здесь поймают, нас в лучшем случае оштрафуют и мы засветимся по полной программе.

Ребекка бросила взгляд на их судно.

Впервые она подумала, а не пробраться ли на него? Что, если угнать его? Она сможет им управлять? В темноте виднелась тропа, идущая параллельно пляжу, значит, можно пройти по ней вперед и забраться на борт чуть подальше.

– Что собираешься делать? – спросил Лима.

Хайн не ответил, и в тишине Ребекка опять посмотрела на лодку. Риск просто сумасшедший. И они вооружены.

– Хайн?

– Где бы ни валялось ее тело, оно никуда не денется до следующей весны. Здесь из-за ветров зимой дико холодно, но влажность большая, и труп будет гнить. Даже если, как ты сказал, его растащат животные и от нее на следующий год останутся одни кости, то они вполне могут попасться на глаза тем, кто первыми сюда доберутся. А наука, мать ее, не стоит на месте, и тогда у нас будут проблемы. Мы не можем оставлять тело здесь у всех на виду. Это будет улика.

– Значит, ты хочешь вернуться сюда на следующий год?

– Да, первого апреля мы должны быть здесь как штык.

– Будем ждать, когда остров вновь откроют?

– Точно. Через пять месяцев сюда пойдут паромы. Можно не бояться, что федералы остановят нас в проливе и начнут задавать неудобные вопросы. Нам не нужно будет докладывать всем и каждому, кто мы такие, и за разрешением обращаться не понадобится. Просто приезжаем сюда, находим в лесу то, что от нее к тому времени останется, и хороним честь по чести. Мы можем приехать на эвакуаторе с тентом. Нам ведь нужно будет избавиться от ее машины, потому что ты, мать твою, не забрал у нее ключи перед тем, как убил.

– Прикинь, как я мог вернуться сразу на двух