совсем молодой ещё паренёк. То ли юнга, то ли помощник кока. Срезень воткнулся ему в горло, почти перерубив шею. Широкий лист лезвия застрял в позвонках. Её так и не вытащили, но пока тело волокли по палубе, края раны разошлись в стороны, и теперь она напоминала открытый рот, из алых губ которого когда-то стекали струйки крови. Теперь они засохли, оставшись тёмными струпьями на бледной коже, чёрными, слипшимися пятнами светлых волосах и разводами на досках палубы. Каждый раз, как его затылок попадал на стык досок, голова слегка подпрыгивала и веки приоткрывались, обнажая чистые голубые глаза, ещё не успевшие подёрнуться поволокой. Они мотались вместе с головой смотря по сторонам и задавая немой, но в то же время кричащий вопрос. «Как так? Как так получилось? У меня же впереди было столько всего! Столько планов! Я же был ещё так молод…» Мда уж. Война — действительно дело молодых. Лекарство против морщин, чтоб её.

— Думаю, жалованье будет не лишним удвоить, — ответил Бернард, — Это и наших ребят подбодрит и новых к нам привлечёт. И тогда, может быть, у меня наконец, получится сделать одну очень важную вещь. Создать боевой костяк этого отряда. Конечно, — сержант ухмыльнулся, глядя на очередное тело, которое волокли мимо нас, — Для этого нужно чтобы солдаты умирали и калечились значительно реже.

С бойца которого волокли сейчас к мосткам уже сняли всю экипировку, оставив лишь мокрую от крови и пота нательную рубаху. Но я всё равно его узнал. Это был Свен. Невысокий, коренастый пьянчужка из Риверграсса, прибившийся к нашему отряду ради, как ему казалось, лёгкого заработка. Но вместо этого заработал стрелу, древко которой теперь торчало из левой глазницы.

— Мне казалось, костяк у нас уже создан, — покачал головой я, провожая взглядом убитого бойца. Сколько их ещё встретится мне на пути… — Вернон, Тур, Ты, Айлин, Роберт, Болек…

— Ты не путай боевой костяк и совет командиров, — перебил меня сержант, — Те, кого ты перечислил, личности, конечно важные, и, в каком-то смысле — незаменимые. Но сколько из них ходит в бой? Стоит в первой или второй линии? Ты, да я, да мы с тобой. Ну ещё и Айлин с Туром время от времени. Но это, как ты понимаешь… — он на мгновение замолчал, провожая взглядом очередное тело. На этот раз мужик был не из наших. Судя по цветам сюрко, которое на нём оставили, и хорошо сложенной фигуре — это был один из людей барона. Ему полоснули клинком по бедренной артерии. Бедолага истёк кровью до того, как закончился бой. Опыт и закалка, тоже не являются гарантией успеха, как показывала практика.

— Как ты понимаешь, этого слишком мало для того, чтобы сражаться. А знаешь, сколько осталось тех кто вышел с нами из Деммерворта? — сержант испытующе посмотрел на меня.

Я на мгновение задумался, мысленно прикидывая в уме. Половину потеряли в горах, ещё с дюжину на стенах Вестгарда. Двоих точно помню убили в столице… Судя по всему цифра получалась совсем небольшая. Зараза. А ведь прошло всего полгода.

— Восемь человек, — озвучил весьма нерадостную цифру я.

— Почти угадал, — ухмыльнулся сержант, — Семь. Рогвир не пережил сегодняшней схватки. С остальными наборами происходит то же самое. Мы их берём, а через две-три недели — хороним. Парни даже не успевают привыкнуть друг к другу. О том, чтобы выработать более-менее приличную слаженность в бою, я уже вообще молчу.

— Ну, сегодня они сражались весьма неплохо, — пожал плечами я, поплотнее запахивая халат. Вновь начинал подниматься холодный морской ветер, — По крайней мере, явно не хуже прочих.

— Плохо, — возразил Бернард, — Мы потеряли убитыми и раненными четырнадцать человек. Больше трети отряда. И если б не ошибки, допущенные парнями в сражении, эти потери могли быть в несколько раз ниже. Чего только стоил тот мудозвон, что поскользнулся на трупе. Или двое других, что прикрывали его с боков. Стоило ему хоть немного смотреть под ноги, а его товарищам соображать чуть быстрее — и на два трупа было бы меньше. Понимаешь, к чему я клоню?

— Мне кажется, ты требуешь от ребят невозможного, — я невольно покачал головой, — Нельзя уследить за всем в таком большом сражении. Отвлечёшься на труп под ногами — прилетит сверху. Посмотришь наверх — поскользнёшься. А нет, так попросту прилетит стрела и оставит тебя калекой. Потери всё равно будут, но… Я тебя понял. Жалованье удвоить, нанимать ветеранов.

На мгновение над палубой повисла тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Марты, скрипом досок, да резкими окриками, доносящимися со стороны брига. Солдаты заканчивали погрузку добычи на Борт буцефала и теперь начинали переправлять корабельные снасти.

— Тех, кто хотя-бы служил в ополчении или страже, — кивнул Бернард, — Из них, по крайней мере, будет довольно просто создать боеспособный костяк, на который можно будет наращивать новое мясо. Нам в любом случае не помешало бы больше бойцов для путешествия через степи Истланда. Летучим отрядам врага пехота может противопоставить только слаженность, численный перевес и хороших стрелков.

— Где б на всё это ещё взять денег, — мрачно изрёк я, мысленно прикидывая сколько у нас в казне осталось, — За работу нам не заплатили, да и имущества отряд потерял немало, когда от святош драпал. Конечно, добычу сейчас мы взяли неплохую, но… Не уверен, что её хватит на всё.

— А вот это уж твоя головная боль, как командира. Твоя задача — родить деньги, моя — собрать на них боеспособный отряд. Так что… — Бернард невольно ухмыльнулся, — Желаю удачи с родами.

— Да уж, спасибо на добром слове, — поморщился я.

— Всегда пожалуйста, — равнодушно пожал плечами сержант.

Разговор был окончен. Я отлепился от борта и на слегка задеревеневших ногах побрёл в сторону квартердека. Надо было заняться раненными. И так тут здорово задержался.

Возле Марты я остановился на несколько секунд. Девушка этого даже не заметила. Продолжала выть, баюкая на коленях голову своего очередного возлюбленного. Надо было что-то сказать. Чем-то утешить её. Но нужные слова всё никак не приходили на ум. А те, что всё-таки добирались до моей черепной коробки, были банальными, пошлыми и пустыми.

А потом я внезапно осознал, что меня совершенно не трогает эта ситуация. Должна бы, но… За последние полгода перед моими глазами прошло слишком много смертей и слишком много поломанных судеб,