искупившими стараниями, если не кровью, былые прегрешения. Мечтательный юноша в розовых очках, странно, что он так не хотел их снимать и быть хоть немного внимательней к окружающим.

Конечно, в клуб он пошел, речь произнес. Вместо Габсбургов неожиданно помянул своего сына. И потом, побагровев и от выпивки и от плохо скрываемого раздражения, слушал ура-патриотические восхваления от одного из собравшихся мерзавцев, ему, отцу, рассказывавшему, об истинном героизме и долге сынов отечества, поголовном долге, вне зависимости от пола и возраста - а только от расы, понятно.

В итоге доктор не выдержал, взорвался:

- Хорнгахер, вы же даже не знаете, где он воевал. Что вы несете про долг и честь, когда он погиб, даже не получив от вас, именно от вас, танкового подкрепления.

- Вы сами говорили о жертвенности, доктор. Ваш сын пожертвовал собой во славу нашего, попираемого ныне ногами проклятых англичан и американцев, отечества. Вечная ему память!

- Но вы не слушаете меня. Почему не послали танки, едва только услышали о высадки союзников? Почему, Хорнгахер, скажите мне!

- Я же говорю, что герр Роммель тогда связывался с фюрером, но... да и потом, что это могло изменить? Танки нужны были для генерального сражения под Арденнами, а уж там мы показали свою мощь и силу, не так ли друзья?

В гуле одобрения слова Ашенвальда потонули разом. Он почел за благо удалиться поскорее, так и не дождавшись обещанных "вливаний". Да и плюнув и растерев на них. Чертовы ублюдки. Что эти, сидевшие за деревянными столами, что другие, за железными, приговорившие пацана к битве до победного с врагом, коему не было числа. Никогда б их не видеть.

Но свидеться все же пришлось. Буквально через пару недель, незадолго до рождества. К нему подошел явно не здешний молодой человек, лет двадцати семи, державший листки бумаги в руках. На одном из таких он увидел свою старую фотографию - и налился смертельной бледностью. Ноги сделались ватными, он не знал, что и предпринять, когда молодой человек подошел к нему и, явно узнав, обратился по поводу клиники.

Минутная пауза. Ашенвальд решил не лукавить.

- Он перед вами, с кем имею честь?

Собеседник весьма складно говорил по-испански. Тотчас кивнул, убрал одни бумажки, достал из новенького кейса другие.

- Если вы не возражаете, сеньор доктор, я бы хотел говорить с вами конфиденциально. Это касается ваших работ... в Германии.

- Вы из центра...

- Нет-нет, простите, я не представился. Алан Томас, директор по связям с общественностью аргентинского филиала компании "Велфарма", Кент, Великобритания.

Лицо Ашенвальда вытянулось. Вместе с тем, он не мог не издать вздох облегчения. Значит, не за ним, прежним. Что-то другое.

- Чем обязан?

- Я же говорю, давайте обсудим наши дела в укромном месте. У вас ведь есть кабинет, квартира, лаборатория?

Доктор кивнул и провел молодого человека к себе. Пашке еще возился с реактивами, но Ашенвальд отослал его к себе. Не слишком удачно, кажется, его ассистент никак не мог пропустить подобный визит. Пришлось гнать уже всерьез.

Когда Франц исчез, притворив за собой дверь, Томас положил кейс на стол и вытряхнул все его содержимое. Уйма бумаг, в основном, пожелтевших от времени. Ашенвальд не сводил с них глаз. Некоторые заполнены от руки его почерком. Холодок пробегал по спине, не давая сосредоточиться на словах пришлеца.

- Не понимаю, - не выдержал Ашенвальд, - к чему вы клоните?

- Я вам объясняю, - терпеливо, точно малолетнему, повторил Томас, - что нашими экспертами в одной из специализированных лабораторий Буэнос-Айреса был обнаружен изготовленный препарат, по формуле сходный с интерфероном.

- Простите, чем? - Ашенвальд, наконец, сопоставил названия. - А, нет, понял, продолжайте.

- Мы выяснили, кто является заказчиком препарата. Компания направила меня к вам.

- Я запатентовал этот препарат, в свое время, - немного несмело изрек доктор Пауль. - Вы сейчас держите в руках свидетельство.

- Да, разумеется. Не знаю, в курсе вы или нет, не суть важно, я пришел говорить о другом. Точнее, об изготовлении интерферона. Наша компания запрещает вам производство, даже кустарное, этого препарата без разрешения на это директора по продажам центрального офиса. Мы еще не вышли на аргентинский рынок с интерфероном, да и едва ли выйдем в ближайшее время, а потому любое появление аналогов для нас крайне нежелательно.

- Вы просто взяли мою формулу.

- Нет, мы ее модифицировали, взгляните внимательно на наш вариант, - Томас протянул листок, заполненный формулами и расписанный немыслимой длины названиями низкобелковых агентов. Ашенвальд поднял глаза:

- Она усечена и весьма слаба в сравнении с оригинальной.

- Конечно, сеньор доктор. Мы же не можем продавать препарат, который будет стоить сотни, если не тысячи фунтов. К тому же ваша модификация чрезвычайно активная и требует для больного дополнительных сил. Вы ведь используете психотропные средства, чтобы поддерживать тонус больных. Что-то вроде метамфетамина.

- Первитин в небольших дозах, - согласился Ашенвальд. - Он прошел клинические испытания еще в двадцатых-тридцатых и в малых дозах вполне годен даже для детей.

- Не спорю. Просто наша разработка эффективнее...

- В чем же, покажите результаты...

- Нет. Поверьте на слово. А ваша нуждается в запрещении. Вы не будете производить дальше интерферон или как вы его там называете, да как бы ни назвали, словом, человеческие альфа-лейкоциты. А мы воздержимся от судебного преследования. Вы понимаете, о чем я.

- Я являюсь держателем патента, - повторил Ашенвальд. - Вы не сможете меня засудить. Я докажу преемственность. Тем более, ваши... изобретатели додумались до "интерферона", вернее, запатентовали его только в пятьдесят седьмом, как я погляжу. Неужто так сложно было скопировать нужный белок?

- Нет, вы не являетесь патентодержателем, наша компания получила карт-бланш на медицинское наследие Третьего Рейха. А если вы попытаетесь судиться, я смею напомнить, что суд сочтет невозможным отдать патент преступнику.

- Что? - беззвучно произнес он.

- Вы слышали. Ваше предприятие, или что у вас там было... да, "Теммлер фарма", она использовала труд заключенных, а так же самих заключенных в качестве подопытных при испытании новых препаратов. В том числе в лаборатории вирусных и бактериологических заболеваний. То есть, в вашей, доктор. Вы ну никак не могли этого не знать. Ведь сами заказывали доноров в ближайшем от вас концлагере Заксенхаузен, не так ли? Вам показать документы? У меня есть папка за сорок третий год, когда вы наиболее остро нуждались в крови для исследований. Вы заражали прибывавших к