–А вы что же – пойдете с нами?– спросил Остап.

–Ну а что нам здесь делать?– Крук пожал плечами.– Ждать, когда здешние разбойники оторвут нам головы? Они это могут… Конечно, мы пойдем с вами. Будем воевать вместе. Ну, ступай, ступай. А как все будет готово, придешь и доложишь.

И Крук буквально вытолкал Остапа за дверь.

–Из любого положения можно найти выход!– назидательно произнес Крук, когда Остап ушел.– Отряд народных мстителей, которых допекла советская власть,– чем не выход?

–Побьют их,– скептически заметил Чорба.– А заодно и нас, многогрешных.

–Конечно, побьют,– согласился Крук.– Но их, а не нас. Мы-то, как только организуем отряд, так сразу же и уйдем. Какой дорогой мы пришли на эту заимку, такой и уйдем. А они пускай остаются. Пускай их бьют. Нам-то какое дело? Главное – мы выполним свою задачу. Создадим впечатляющую картинку. Устроим шум на весь мир. Разве не это наша задача? Да и потом – их побьют не сразу. С ними еще повозятся… Ну а пока будут возиться, мы сделаем то, что собирались делать, да не смогли из-за обстоятельств. Пошумим в городе, взорвем вентилятор, придумаем еще какой-нибудь сюрприз советской власти… Оставим о себе хорошую память! Пока, значит, советская будет ходить вокруг да около…

–Сдается, ты придумал еще какую-то хитрость,– понимающе усмехнулся Чорба.

–А то как же!– Крук усмехнулся в ответ.– Она просто-таки напрашивается, эта хитрость. Да и не хитрость это вовсе, а, можно сказать, классика. Взять заложников! Уходя, мы возьмем заложников. И будем держать их при себе – там, на заимке. И даже когда мы уйдем, они все равно останутся там. При повстанцах.

–Понимаю,– кивнул Чорба.– Если будут заложники, Советы не решатся палить по заимке из пушек или бросать бомбы с самолетов. Вначале они попытаются договориться с повстанцами, чтобы те отдали им заложников. А переговоры – дело долгое…

–И чем они дольше будут длиться, тем лучше для нас,– подытожил Крук.– Тогда-то о нас и думать позабудут. И мы успеем уйти куда подальше. Зато сама эта кутерьма с восстанием продлится дольше. А это дополнительный плюс. Чем больше будет существовать отряд, тем больше будет возникать всяких слухов. А где слухи, там и действия. И кто знает, какими они будут, эти действия, когда они начнутся и когда закончатся? А главное – чем они закончатся?

–Так-то оно так.– Чорба почесал в затылке.– Да вот только где их нам взять, этих заложников?

–Тут, конечно, надо подумать,– согласился Крук.– А если надумаем, то исполнить то, что надумали, будет не так и трудно. Исполнители – вот они.– Крук указал на Михайла и Василя.

–А что тут вообще думать?– хмыкнул Чорба.– Прихватим с собой нескольких жителей поселка, вот и заложники!

–Нет, так не годится,– не согласился Крук.

–Это почему же?

–Так ведь не докажешь, что они именно заложники. Все будут считать, что это обычные жители поселка, которые ушли вместе с отрядом. А потому в заложники надо брать кого-то другого. Кого-то такого, кто не имеет к жителям Бандеровского поселка отношения. Ну или каким-то боком имеет, но не бывший бандеровец, не его жена и не его сын или дочь. А кто-то другой.

–Да, пожалуй,– согласился Чорба.– Так будет вернее…

* * *

Пока Крук и Чорба говорили о заложниках, Остап в это же самое время беседовал со своими сыновьями – Евгением и Степаном. Со Степаном говорить ему было проще, так как младший сын был его единомышленником и, кроме того, был в курсе всех тех дел, которые творились в доме и поселке. Но ведь и Евгения никуда не денешь! Он также проживал в этом же доме и был невольным свидетелем всего того, что происходило.

Конечно, он до поры до времени не знал всего того, что знали Остап и Степан, но в том-то и дело, что до поры до времени! Разве можно что-то скрыть от домочадцев? На какое-то время, наверно, все же можно, но на очень короткое время. К тому же Остап не верил Евгению и побаивался его. Невозможно было угадать, что в любой момент может предпринять строптивый старший сын. И при этом уговорить его ничего не предпринимать, а следовать воле отца также не было никакой возможности. Не таким человеком был Евгений, чтобы жить отцовским умом. Он был самостоятельным человеком, оттого Остап его и опасался.

Но как бы там ни было, говорить приходилось и с Евгением. Собрав сыновей, Остап рассказал им многое: ио гостях, и о событиях в городе и поселке, и о том, что предстоит делать дальше. Правда, о деньгах он умолчал – ну так Евгений о них знал уже от матери. Степан слушал отца внимательно, хотя он и знал многое из того, что говорил сейчас отец. А вот Евгений с каменным лицом слушал отца, и непонятно было, о чем он думает. Согласен ли? Или не принимает отцовские слова? Остап этого не знал, а Евгений по-прежнему ничего не говорил, лишь его лицо каменело все больше и больше.

–И вот, значит, нам сейчас надо принимать решение,– сказал Остап.– То есть решать, что делать дальше. Да оно, если вдуматься, и решать тут нечего. Все сложилось так, что нам надо уходить. В Кедровый лог, на заимку. А уж там – поглядим… Да оно, если разобраться, и глядеть нечего. Потому что оттуда нам одна дорога. За кордон. Если наши гости нам это обещали, то, значит, так оно и будет. Они напрасные слова говорить не станут. Не такие это люди…

Остап умолк и по очереди посмотрел на каждого из сыновей.

–Ну, что скажете?– спросил он.– Что вы намерены делать? Вы с отцом или, может, против отца?

–С тобой,– тотчас же ответил Степан.– Что велишь, то и сделаю.

–Ну а ты?– Остап еще раз глянул на Евгения.– Что же ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь своему отцу!

Но Евгений по-прежнему молчал. Затем он поднялся и так же молча направился к двери.

–И куда же ты?– спросил Остап вдогонку.

–Хотите – так идите,– наконец отозвался Евгений.– Куда вам надо, туда и идите. Хоть в Кедровый лог, хоть за границу…

–А ты что же?– с тревогой повторил свой вопрос Остап.

–А я никуда не пойду,– спокойно произнес Евгений.– Я останусь дома.

–Дома…– Остап скептически покривил губы.– Этот паршивый барак ты называешь своим домом! Так и загнешься в этом доме, так и проживешь в нем свой век, как прожил его я. Но я – это другое дело… Не обо мне речь, а о вас. Разве я сам себе хочу другой жизни? Мне уже поздно ее хотеть, другой-то жизни… Для вас я стараюсь, а не для себя. Так что ты не вороти нос, сынок. Ты подумай…

–Идите куда хотите,– повторил Евгений.– Вот только мать не трогайте. И сестру. Не пущу с вами – ни мать, ни сестру.

–Вот оно как,– сказал Остап.– Значит, не пустишь…

–Не пущу,– повторил Евгений.– И ничего вы со мной не поделаете.

–Ну а если поделаем?– нехорошо прищурился Степан.

–Нет у вас такой силы, чтобы со мной справиться.– Евгений по-прежнему был спокоен и невозмутим.

–Донесешь на нас, что ли?– с тревогой спросил Остап.– Поклонишься в ножки советской власти и скажешь: «Вот мой отец и мой брат, злодеи они и разбойники, вяжите их». Так, что ли?