Мое лицо сморщилось, я поднесла руку ко рту и заплакала. Я плакала долго и сильно, потому что, возможно, моя мать была права. Может быть, я была такой же, как она.

Она могла быть права во всем этом. Кроме одного.

Она ошибалась на его счет.

Виктор Никулин озарил мир улыбкой, и он стоил каждого разбитого сердца, и даже больше.

Настасья, 18 лет

Еще до того, как я сказала ему, меня охватило холодное, жуткое чувство. Это чувство подсказывало мне, что, хотя то, что я сделала, было не то чтобы неправильно, но и не безошибочно правильно. Поэтому, когда он услышал мою новость и спокойно сказал, что увидит меня позже, это холодное чувство охватило мое сердце.

Айсберг отреагировал бы теплее, чем он.

Я кусала ноготь большого пальца, сидя на трибуне, игнорируя домашнюю работу и ожидая, пока Аника закончит тренировку группы поддержки. Мое сердце сжалось, заставив меня вздрогнуть от этого укола.

Чем дольше я думала об этом, тем больше приходила к выводу, что у меня могут быть небольшие неприятности.

До выпускного оставалось два дня, и я не могла пойти с Виком. Наши отношения были хорошо охраняемым секретом. И хотя у меня было ощущение, что мои братья что-то подозревают насчет нас с Виком, они никогда не поднимали эту тему.

Не то чтобы я не думала, когда приняла предложение Брэма Аллена. Я думала. Я могла думать только о нас.

Не то чтобы я хотела пойти с Брэмом, но он показался мне достаточно хорошим парнем. Он не был ни спортсменом, ни ботаником, ни слишком привязанным к клубам. Он был просто мальчиком. И когда мы случайно заговорили о выпускном вечере, занимаясь бок о бок английским, он сказал мне, что собирается пойти один. Я сказала ему, что тоже была без пары. Итак, когда он небрежно предложил: «Мы могли бы пойти вместе?» Я подумала: почему бы и нет?

Звонок, который я сделала Вику из телефона-автомата в холле в обеденный перерыв, был короче, чем следовало, но как только моя новость дошла до него, его тон изменился. Он отдалился. Отстранился.

Я открыто выражала свое сожаление, но его здесь не было, чтобы увидеть это. Пока его машина не остановилась, и он появился тут.

Мое сердце успокоилось при виде него, независимо от его хмурого взгляда или того, как он шел к Брэму. И когда он шел решительно, как сейчас…

Мой желудок скрутило.

О черт.

Я вскочила, забыв о книгах, и побежала.

— Нет, нет, нет, — бормотала я про себя.

Я бежала изо всех сил, как могла быстро, и как только Вик подошел к бедняге и крикнул: «Эй, ты», я сделала единственное, что могла придумать, чтобы отвлечь его.

Он носил то же, что и всегда. Черные джинсы, рубашку-хенли с длинными рукавами, закатанными до предплечий, и высокие черные кеды Vans с высоким верхом. Его красивое лицо и мускулистое тело привлекали внимание как девушек, так и парней. И когда Вик сердито посмотрел на Брэма так же, как всегда, его губы непреднамеренно скривились, это только усилило его привлекательность. Челюсть Вика задвигалась, когда он щелкнул жевательной резинкой во рту, и когда он заметил, что я несусь к нему на полной скорости, он на мгновение замер, повернувшись ко мне лицом, расставив ноги и смерив взглядом, который кричал о гневе.

Но чем больше я приближалась, тем больше смягчалось его лицо. И когда он понял, что я не остановлюсь, он облизал губы и напрягся. Я прыгнула, и он поймал меня с ворчанием. В тот момент, когда мой живот прижался к его торсу, я почувствовала себя как дома. Мои ноги обвились вокруг его худой талии, и я держалась за его плечи. Он просунул одну сильную руку под мою задницу, поддерживая мой вес, а другую поднял, чтобы нежно погладить мой затылок.

Я начала говорить еще до того, как он успел это сделать.

— Не делай этого. Не в этот раз. Он хороший парень, Вик.

— Угу, — это было все, что он сказал, медленно пережевывая жвачку, явно неубежденный.

Я положила руки по обе стороны его шеи, лаская его теплую плоть нежными пальцами. Закрыла глаза и прижалась к нему лбом, прошептав:

— Пожалуйста, не сердись на меня.

Эти мускулистые руки согнулись и сжались на мне.

Я находилась достаточно близко к его губам, чтобы вдохнуть его мятное дыхание, и поспешно выдала.

— Я даже не хочу больше идти. Я не пойду, ладно?

Вик глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он казался более чем расстроенным, когда грубо произнес.

— Если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и смотреть, как какой-то панк танцует с моей девушкой всю ночь, позирует, обнимая ее, для каких-то дурацких фотографий и наклоняется ближе, надеясь ощутить вкус этих сладких губ… — он потянулся вперед, схватил меня за подбородок и заставил мою голову подняться так, чтобы наши глаза встретились. Его брови немного опустились. — Тогда ты сошла с ума, черт возьми. — Его взгляд скользнул к моим надутым губам, а затем снова поднялся. — Никто не прикасается к моей девушке, кроме меня.

От напряженности его взгляда у меня по спине пробежали мурашки.

Мой голос был мягким как перышко.

— Я знаю.

Он казался довольным моим быстрым согласием, и когда я провела большими пальцами по острой линии его подбородка, его ноздри раздулись. Вик приподнял меня повыше, регулируя мой вес, а затем тут же, на виду у всех, скользнул теплой ладонью по моему затылку и дернул меня вперед, мои губы с силой встретились с его губами.

Он целовал меня долго и глубоко, до синяков грубо, до тех пор, пока я не кончила, схватившись за его плечи, хватая ртом воздух. Ошеломленная и сбитая с толку, я на мгновение моргнула, глядя на Вика, неуверенная, произошло ли это на самом деле, или я просто так много фантазировала об этом, что хотела, чтобы это было правдой.

Вик выглядел слишком довольным собой. Его выдох согрел мою кожу, и когда он наклонился, чтобы попробовать еще раз, на этот раз он был нежнее. Он чмокнул мои пульсирующие губы один, два, три раза, задержавшись на последнем. Почувствовав его щетину на своем подбородке, я закрыла глаза и расслабилась еще сильнее.

Я не была глупой девочкой. Я знала,