Один взгляд сказал мне, что у нее был за день.

Ее волосы были растрепаны и спутаны. Тушь размазалась по щекам. Вокруг рта размазана губная помада, губы розовые и опухшие. И она выглядела ошеломленной.

Кара, пошатываясь, вошла внутрь, и мои губы скривились. Она машинально прошла весь путь до моего дивана, а когда медленно заползла на него, со вздохом опустившись на живот, потянулась к подушке и крепко ее обняла. Ее губы прижались к ней, когда все, что она продолжала делать, это моргать в никуда. Ожидание заставило меня нервничать.

Я стояла прямо перед ней и ждала. Когда она ничего не сказала, я подсказала:

— Ну?

Кара моргнула, взгляд ее был туманным. Ее ответ прозвучал наполовину приглушенно из-под подушки, в которую она сейчас пускала слюни.

— Я ничего не чувствую.

Мои брови нахмурились.

— Это хорошо или?.. — Она утвердительно хмыкнула, и когда я посмотрела на ее жалкое тело, тихонько рассмеялась. — Проклятие, девочка. Финал. Разве я не говорила тебе, что мы справимся? Тебя отымели.

Смех покинул ее. Все еще с туманом в глазах, она ошеломленно произнесла:

— В этом-то и дело. Он даже никуда не входил. Мы просто, — ее голос звучал отстраненно, — играли. — Она облизнула губы, затем повернулась, чтобы хмуро посмотреть на меня. Именно тогда она прошептала: — Со мной никогда раньше так не играли.

Ну, черт. Теперь мне стало любопытно.

— Как?

— Как будто он хотел доставить мне удовольствие так сильно, чтобы я умерла от этого. — Ее тон был задумчивым.

Хорошо. Это было очень конкретно.

Я села на свой деревянный журнальный столик, терпеливая и настороженная, когда на ее лице промелькнула целая гамма эмоций. И когда она, наконец, остановилась на меланхолии, я не ожидала того, что она сказала медленно и решительно.

— Я собираюсь сделать этого человека своим мужем.

Мое выражение лица было ошеломленным, я сделала крошечный двойной вздох.

Простите, мэм?

Кара не говорила о браке. Это была буквально единственная вещь, которой она была рада больше всего, когда ушла из своей семьи, что ее не будут принуждать к браку, поскольку она никогда не хотела быть привязанной к кому-либо. Она назвала это смертным приговором. И вот она говорила о том, чтобы найти себе мужа.

Невероятно. Я была ошеломлена и потеряла дар речи.

Каким-то образом этот сломленный и весь в шрамах мужчина невольно восстановил скрытую и настороженную часть сердца Кары.

Вопрос был в том, позволит ли он ей восстановить поврежденную часть его души?

Глава 9

Настасья

В ту секунду, когда я проснулась с сильной головной болью, я должна была догадаться, что что-то не так. Лоб наморщился, когда я распахнула шторы и, прищурившись, посмотрела в серое утро. Крупные капли дождя упали на мое оконное стекло. Возможно, это тоже должно было меня насторожить.

В такие дни, как этот, дождь имел смысл. Солнцу было бы трудно пробиться сквозь тьму, преследовавшую меня.

Я была на середине потягивания, моя майка поднялась, обнажив голый живот, когда я услышала это.

— Привет, дорогая.

И я замерла. Мои глаза немного расширились, но я сохранила свой хладнокровный вид. Мой разум, однако, гудел. Глубокий жужжащий звук заменял каждую мою мысль. Статическая обратная связь. Гвозди на классной доске.

О Боже.

Она вернулась.

— Я вижу, что, хотя ты и выросла, в тебе все еще есть дерзкая, незрелая черта.

Мои пальцы дернулись. Я с трудом сглотнула, но повернулась, чтобы посмотреть на нее, сидящую на краю моей кровати, положив одну ногу на другую, в чопорной позе, выглядевшую образцом уравновешенности, одетую в ту же одежду, в которой она была в день отъезда. И мое сердце запнулось.

Женщина повернулась, и я сделала короткий вдох.

Я была похожа на нее. Сейчас гораздо больше, чем тогда.

В ее легкой улыбке был упрек.

— Игнорируешь свою мать. Действительно?

Уходи. Если ты не заговоришь с ней, она оставит тебя в покое.

Замерев на месте, я не могла пошевелиться, когда на меня нахлынуло отчаяние.

Нет. Нет, нет, нет.

Я думала, что мы уже прошли это.

Отвернувшись, я потрясла головой, пытаясь прояснить мысли, сосредоточилась прямо перед собой, на стене, а затем мои ноги двинулись в сторону ванной. Оказавшись внутри, я огляделась и вздохнула с облегчением, когда увидела, что она не присоединилась ко мне.

Я глубоко вздохнула, не обращая внимания на то, как колотится мое сердце, взяла зубную щетку трясущейся рукой. Я двигалась, машинально чистя зубы, размышляя, какое сегодня число.

— Скажи мне, rypka (прим. — рыбка). Где твой дорогой красавчик Виктор?

Мои движения остановились, когда я посмотрела в зеркало и обнаружила, что она стоит в моей ванной, с любопытством оглядываясь по сторонам. И когда она снова посмотрела на меня, в ее глазах был блеск. Ее красные губы изогнулись вверх, изображая улыбку, но было в этом что-то зловещее.

— Ах да. Ты прогнала его.

Прежде чем смогла остановиться, я грубо произнесла.

— Я рассталась с ним.

Поймав себя на этом, я тут же почувствовала себя глупо, опустив лицо и расстроенно покачав головой.

Черт побери. Я разговаривала с плодом своего воображения.

— Думаешь, это важно? Дорогая, будь честна. Если не со мной, то с собой. Он никогда не был достаточно хорош для тебя.

Моя зубная щетка со звоном упала в раковину. Руки, лежавшие теперь на туалетном столике, дрожали.

— Это не правда.

— Действительно?

Виктор был добрым, веселым и милым.

— Он хороший человек.

Моя мать медленно приблизилась, ее каблуки мягко цокали, она выдержала мой пристальный взгляд и подошла ближе к моей спине.

— Так почему ты отталкиваешь и отталкиваешь, и отталкиваешь его, Настасья?

Я открыла рот, чтобы заговорить, но обнаружила, что у меня нет на это хорошего ответа. Молчание между нами продолжалось, казалось, несколько дней.

— У меня есть теория, — сказала она.

Мои губы сжались. Конечно, она у нее была.

И затем она повернулась, прохаживаясь по всей ванной, пока говорила.

— Я хорошо тебя знаю. Лучше, чем ты хочешь признать это. Ведь мать знает своего ребенка.

Абсолютная наглость. Моя челюсть напряглась.

Как будто она знала Льва! Я тихо закипала, вцепившись в край туалетного столика так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Словно услышав мои мысли, она остановилась, а когда ее глаза остановились на мне, она растерянно улыбнулась, как будто все знала. И эта ее улыбка… она