Шрифт:
Закладка:
Политический итог развития новых печатных языков, навязанный королями через контроль над книгопечатанием, выразился в возникновении нового вида Создателей топора – патриотов. Благодаря книгопечатанию, христианин, принадлежавший ранее к ойкумене христианства, теперь видел себя членом группы, прежде практически не существовавшей – нации.
Развитие национальных языков, утрата латинского lingua franca и раскол христианства вели к концентрации местного контроля в руках независимых национальных лидеров. В конце XVI века французский король Генрих IV высказался по этому ключевому вопросу так: «Те, кто от рождения говорят на французском языке, должны быть, по всему разумению, подданными французского короля. Я полностью согласен с тем, что испанский язык принадлежит испанцам, а немецкий – немцам. Но все области, где говорят на французском, должны быть моими».
Монархи и их правительства начали поддерживать национальный язык через законы, налоги, армии и развивавшуюся параллельно со всем этим государственную бюрократию. А с установлением и закреплением государственных границ стало выгоднее (по политическим, экономическим и социальным причинам) пользоваться одним языком.
Никто так успешно не использовал печатный станок для развития, порожденного книгопечатанием, чувства национального самосознания и управления им, как немецкий протестантский реформатор Мартин Лютер. Именно станок с поразительной быстротой перенес его борьбу с папой на улицы городов. Печатная версия его критики в адрес Римской церкви разошлась по всей Германии уже через две недели после публикации и по всей Европе через месяц. Примечательно, что его обращение за поддержкой, появившееся в 1520 году, называлось «К христианскому дворянству немецкой нации». За три недели оно разошлось в 4000 экземпляров и до конца года печаталось еще тринадцать раз.
Позднее, воспользовавшись станком, чтобы отпечатать свою Библию, выдержавшую в итоге 430 изданий, Лютер ясно выразил желание сплотить своих соотечественников в единую лингвистическую общность, на которую легче влиять и которую проще контролировать. Он говорил, что хочет, чтобы его понимали как в Южной, так и в Северной Германии, и для этого стандартизировал немецкий словарь и правописание и исключил диалекты. Первая грамматика нового пангерманского языка появилась в 1525 году.
В ответ на желание издателей с прибылью вернуть вложенные в книгопечатание средства, в рамках каждого нового европейского языка предпринимались шаги, направленные на стандартизацию грамматики и словарного запаса, чтобы таким образом создать лингвистически однородный рынок. Благодаря стараниям английского печатника Кэкстона, лондонский диалект стал национальным языком, а в Италии «официальным» итальянским сделался тосканский язык Данте.
В самих текстах прежние интонационные знаки, служившие в рукописях индикаторами значения, были заменены новыми, менее идиосинкразическими. Впервые на это указал в 1473 году один немецкий учитель в Ульме. Чтобы понимать печатный текст, говорил он, «будьте внимательны к маленьким значкам», новым пунктуационным знакам, благодаря которым отпадала необходимость читать вслух и значительно облегчалось понимание. Акт чтения становился личным.
Уловив лингвистическую тенденцию, типографии обогащали стандартизированный язык за счет включения в него терминологии диалектов. Благодаря книгопечатанию сам язык стал средством соответствия и кодификации, готовя дорогу лингвистической «чистоте».
Распространение учебников родного языка и переводов содействовало росту национализма, потому что познание родного языка дома подкреплялось возможностью учить детей чтению печатных текстов на том же языке. Как и в Греции 2000 лет назад, ребенок видел в стандартизированной форме то, что уже слышал. А когда преподавание в школах перешло с латинских учебников на написанные на родном языке, лингвистические и национальные корни срослись воедино.
Самые заметные результаты наблюдались, возможно, в культуре и языке елизаветинской Англии, где язык быстро стандартизировался по всей территории благодаря распространению печатных книг. Ярчайшим примером становления английского в качестве национального языка стало издание Библии короля Якова, появившейся во всех английских протестантских церквях в 1611 году (и остававшейся там еще в 1970 г.). С помощью печатного слова Англия уже к XVII веку превратилась в единое культурное и лингвистическое целое. В дальнейшем какие бы новые группы, классы или даже страны ни становились частью Англии, они абсорбировались в сообщество, уже определенное печатной технологией.
Новые печатные языки беспрецедентно упростили внутреннее общение говорящих на существовавших в рамках английского, французского или испанского многообразных диалектах, различия между которыми прежде создавали немалые трудности и даже непонимание при разговоре. Читая текст на общем, официальном языке, человек начинал сознавать присутствие в том же, что и он, языковом поле сотен тысяч и даже миллионов людей. Следствием этого, наблюдаемым вплоть до конца ХХ века, становилось чувство гордости, порождаемое новым националистическим восприятием себя. Так возникли «английский», «французский», «испанский» и другие образы мышления.
В Англии верховная власть быстро поняла потенциальное значение книгопечатания для внедрения идеологического единства и распорядилась в 1549 году издать на английском Общий Молитвенник. Среди главных причин этого решения были экономия на отправлении и единообразие культа. Ее создатель, Кранмер, писал в предисловии: «Теперь викариям будут не нужны для общей службы другие книги, но лишь эта и Библия». В молитвеннике Кранмера под одной обложкой были собраны тексты для всех обрядов богослужения. Он добавлял: «Там, где прежде существовало великое несходство в церковных молитвах и пении – в Сэйлсбери, Херефорде, Бангоре, Йорке и Линкольне… отныне вся страна будет иметь только один порядок».
Религиозная жизнь тоже приобретала все более националистический характер. Раньше литургические книги создавались в изолированных монастырских скрипториях, где могли развиваться местные церемониальные традиции, но теперь печатный станок делал возможным появление единообразного национального ритуала.
Английский король Генрих VIII также распорядился провести систематическую стандартизацию грамматики, правописания и пунктуации, сведя их в «одно абсолютное и единообразное знание». Образование и религия отливались по одному и тому же конформистскому языковому образцу, на что ясно указывает введение в издание грамматики Уильяма Лайли 1542 года: «Как его величество желает укрепить свой народ в согласии и гармонии чистой и истинной религии, так же он в благо-желании к юношеству и детям своего королевства учреждает для него одну абсолютную и всеобщую форму учения принимая во внимание великое смятение юных и неокрепших умов по причине расхождения правил грамматики и чтения». В 1545 году Графтон издал авторизованный букварь «во избежание различия азбук, число коих велико и установления единого порядка для всех таковых книг во всех наших владениях».
В результате такой координации уже через несколько месяцев после публикации литургических текстов, люди короля разъехались по стране, проверяя исполнение в приходах указаний по их использованию.
Книгопечатание дало новым национальным властям возможность влиять на большие, до самого нижнего уровня,
