стол и спросила:

– Ничего, если я уеду прямо сейчас?

– Когда это вы спрашивали у меня разрешение? – удивился он.

– Наверное, никогда, – пожала она плечами. – Но ведь всё когда-нибудь случается в первый раз.

– Идите уже, – ответил он, – и не морочьте мне голову.

А когда она выпорхнула за дверь, он продолжал стоять неподвижно до тех пор, пока не услышал звук её машины, выезжающей за ворота.

Старый город встретил Мирославу рассеянной задумчивостью узких улиц, полузабытым уютом старинных зданий и призывно голубеющей издалека Волгой.

Мирослава знала, что если спуститься на набережную, то вольготно раскинувшаяся в своих берегах река будет казаться серой. Если же преодолеть каменные ступени и сойти с набережной на берег, то возле ног заплещется глухо вода тёмно-бутылочного цвета.

В детстве Мирослава с наслаждением носилась по кромке песка и воды наперегонки с двоюродным братом Виктором и другом Шурой.

В юности она уже ходила всё там же размеренным шагом, чаще всего в одиночестве. Прохладная вода в жару приятно щекотала босые ноги. А когда волна набегала на кромку песка, тот в ответ тихо шипел, точно потревоженный без надобности кот. Мирославе нравился этот звук, и она могла слушать его долго-долго.

Теперь она уже давно не девочка, да и юность вот-вот удалится, не оглянувшись. Или, может, уже удалилась. Не растерять бы понапрасну молодость. А то потом поминай как звали…

Мирослава невольно улыбнулась своим мыслям и поспешила на примыкающую к пешеходной улицу. Именно там, судя по карте района, располагался обувной бутик «Пустячок-каблучок».

Большинство домов на этой улице были старой застройки. В таких домах все небольшие магазинчики располагались в полуподвальных помещениях. В последнее время их стало модно называть цокольными этажами. Бутик «Пустячок-каблучок», скорее всего, не избежал общей участи. Но вывеска должна красоваться наверху, и Мирослава стала внимательно просматривать названия всех встречающихся на её пути магазинов.

Ага! Вот и то, что она искала.

«Надеюсь, что я застану хозяйку на её уютном островке», – подумала детектив.

И она не ошиблась. Едва Мирослава приблизилась к одной из девушек, прохаживавшихся между причудливо украшенных полок с обувью, как та по каким-то ведомым только хранительницам подобных магазинов признакам догадалась, что Мирослава не покупательница.

– Вы по делу? – спросила девушка, не дав открыть Мирославе рот.

– Да, – ответила детектив, – я хотела бы видеть хозяйку этого заведения Ольгу Александровну Крошину.

– Бутика, – поправила её с милой улыбкой девушка, как значилось на бейджеке, Анастасия, и доверительно сообщила: – Ольга Александровна сейчас очень занята.

– Ничего, – так же вежливо проговорила в ответ Мирослава, – я думаю, я даже уверена, что Крошина найдёт для меня время.

Наверное, что-то насторожило Анастасию в улыбке Мирославы, потому что она спросила:

– А вы кто?

– Детектив, – ответила Волгина и взмахнула перед носом девушки своим удостоверением.

– Но у нас нет никаких нарушений! – горячо проговорила Анастасия.

Мирослава успела заметить промелькнувшее в глубине её глаз беспокойство.

– Я не из налоговой, – сухо заверила она девушку. – Дело касается не торговли, а лично Крошиной.

– Лично? – переспросила девушка с ещё большим испугом.

– Так вы пригласите сюда свою хозяйку или нет? – спросила детектив по-прежнему вежливо, но более холодным тоном.

– Да-да, я сейчас спрошу у Ольги Александровны, – засуетилась Анастасия и нырнула в узкую дверь в конце зала.

Мирослава осталась ждать. Ожидание её не продлилось дольше минуты. Вернувшая девушка сообщила ей, что Ольга Александровна просит её пройти в свой кабинет.

– Я провожу вас, – быстро добавила девушка.

Мирослава удовлетворённо кивнула и проследовала за ней.

В небольшом уютном кабинете её встретила миловидная моложавая блондинка, тоненькая, словно юная девушка.

Мирославе невольно пришло на память, что Людмила Гурченко до преклонного возраста сохраняла такую же тонкую талию, какая была у неё в то время, когда она снималась в «Карнавальной ночи».

Ольге Александровне Крошиной, как видно, удалось повторить подвиг величайшей актрисы советской эпохи.

– Настя сказала, что вы детектив? – спросила хозяйка кабинета приятным, хорошо поставленным голосом, в котором не было ни страха, ни даже опасения. Только чисто женский интерес.

– Да, я частный детектив. – Мирослава решила не обманывать Крошину.

– Частный детектив? – переспросила Крошина. На этот раз в её голосе прозвучало лёгкое недоумение.

Мирослава развернула своё удостоверение.

Хозяйка бросила на документ беглый взгляд.

– Действительно, частный детектив. А что случилось?

– Убита Лидия Ильинична Ревакова.

– Лидия убита?!

– Да, зарублена топором в заброшенном доме.

– Этого и следовало ожидать, – спокойно проговорила женщина.

– Что вы имеете в виду? – спросила Мирослава.

– А вы знаете, чем занималась Ревакова? – ответила она вопросом на вопрос.

– Да, знаю, – кивнула детектив.

– Тогда чего вам непонятно? Ростовщики часто плохо кончают.

– Я думаю, что вы ошибаетесь.

– В чём?!

– В том, что Ревакову убили из-за сферы её деятельности.

– Да? И поэтому вы пришли ко мне? – спросила Крошина с иронией.

– Как-никак вы были с убитой соперницами.

– Скажете тоже, соперницами, – невесело усмехнулась хозяйка обувного бутика. – Никакого соперничества! – заверила она. – Просто Лидия показала Виталику морковку побольше и потолще. Он и перебежал к ней.

– Всё так просто?

– Представьте себе! – Крошина не скрывала обиду, и она явно прозвучала в её голосе.

– Вы любили Кукушкина?

– Очень! – призналась Крошина. – Первое время я вообще себе места не находила.

– Ольга Александровна! Вы ведь угрожали Реваковой?

– Было дело, – с толикой сожаления признала хозяйка «Пустячка-каблучка».

– Но выполнять свои угрозы вы не собирались, правильно ли я вас поняла?

– Конечно, не собиралась! – горячо воскликнула Крошина. И спросила: – Разве я похожа на сумасшедшую?

– Нет, но ревность помрачает рассудок многим. Не зря Шекспир назвал её чудовищем с зелёными глазами.

– Он ошибался, – тихо проговорила Крошина.

– Кто? Шекспир?

– Ну не я же! – вырвалось у женщины.

Мирослава на миг отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку, а потом спросила:

– И в чём же ошибался Вильям наш Шекспир?

– В том, что у ревности зелёные глаза! Они у неё цвета кипящей смолы! И вся она скорее похожа на чёрное-пречёрное чудовище.

– Наверное, ревность у каждого своя, – ответила Мирослава.

Крошина не стала спорить, только передёрнула плечами так, словно ей было холодно.

– Ольга Александровна, как скоро вы забыли Виталия Кукушкина?

– Я его не забывала, – тихо призналась женщина.

– Вот как?

– Да! Именно так! – в голосе Крошиной прозвучал вызов. – Я просто выбила клин клином!

– И как удачно?

– Представьте себе, очень, – усмехнулась она на этот раз, не скрывая удовлетворения, переполнявшего её.

– Я могу увидеть его? – осторожно спросила она.

– Кого его?

– Клин, которым вы выбили из своего сердца Кукушкина.

– Можете, – ответила Крошина, взяла свой телефон, сосредоточилась на нём на короткое время, а потом протянула Мирославе.

Глаза детектива расширились от удивления.

– Вы что же, вышли