Чулкова.

– Что значит более?

– Она вышла второй раз замуж, за итальянца. И живёт в Италии.

– Если Лидия Ильинична не общалась с сестрой, то откуда всё это известно вам?

– От Лиды, разумеется, – усмехнулась женщина.

– То есть?!

– Я думаю, что Лидия продолжала отслеживать судьбу своих близких родственников.

– Зачем?

– Это мне неведомо, – ответила Чулкова и грустно добавила: – А у Лиды теперь ни о чём не спросишь.

– Что ж, если Лидия Ильинична рассказывала вам о своей сестре, то, может быть, она упоминала и о наличии или отсутствии у неё детей?

– У Светы дочь от первого брака – Татьяна Михайловна Арзамасова.

– Выходит, у Реваковой имелась родная племянница, – задумчиво проговорила Мирослава и констатировала: – И вы не рассказали о ней следователю.

– Я вам уже объяснила почему, – недовольно дёрнула плечом Чулкова.

– Да-да, я помню. Но, согласитесь, что это всё-таки странно.

– Не соглашусь, – сердито заёрзала на кресле Диана Юрьевна. – И повторяю вам ещё раз! Он, ваш следователь, не выспрашивал подробностей. А Лидия если и следила за сестрой и племянницей, то только издали! Я уверена, что родственники об этом даже и не подозревали!

«Не исключено, что слежку за семьёй сестры осуществлял всё тот же Сапунов Юлиан Дмитриевич», – вспомнила Мирослава о коллеге, визитная карточка которого лежала у неё в кармане.

– А Татьяна Михайловна Арзамасова тоже живёт в Италии? – спросила она всё ещё сердящуюся на неё Чулкову.

– Нет! Она живёт здесь! По крайней мере, когда Лида упоминала о племяннице последний раз, то, как я поняла, она случайно увидела её на набережной.

– И не подошла к ней?

– Нет.

– А Татьяна?

– Не уверена, что племянница знает свою тётку в лицо. Вполне возможно, что мать и не рассказывала ей о ней вообще!

– То есть Татьяна родилась после того, как сёстры поссорились?

– После.

– А родители сестёр?

– Давно умерли.

– Где жила сестра?

– Она оставалась с родителями.

– Адреса вы их не знаете?

– Знаю!

– Откуда?

– Выдела у Лиды в альбоме старые открытки. Мне стало интересно, от кого они. Оказалось, от родителей. На открытках был обратный адрес, и я его запомнила.

– Зачем?

– Низачем, просто у меня хорошая память. Так вам нужен адрес или нет?

– Нужен. – Мирослава постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее.

– Магаданская, сто сорок пять – одиннадцать, – с нажимом в голосе отчеканила Чулкова.

– Огромное вам спасибо, Диана Юрьевна!

– Пожалуйста! Теперь вы, надеюсь, перестанете трепать нервы порядочной женщине и займётесь поисками убийцы? – делано-сердито ответила Чулкова.

– Совершенно верно, – охотно подтвердила её пожелания детектив, – именно так я и поступлю.

Дверь закрылась за ней ровно, издав слабый звук закрывающегося замка.

«Мадам перестала гневаться», – улыбнулась про себя Мирослава и подумала о том, что она и впрямь достала Чулкову своими вопросами, а та не отказалась ответить на них. И за это ей и впрямь большое спасибо.

Глава 15

Придя домой, Мирослава плюхнулась на диван в гостиной и, притянув к себе развалившегося кота, расцеловала его в обе щёки, если можно так выразиться.

Морис усмехнулся и, положив на стол книгу, которую читал до её прихода, спросил:

– Устали?

– Нет! Просто настолько переполнена информацией, что боюсь расплескать её.

– Вот как? Есть повод для радости?

– Умеренной.

– И то ладно. Расскажете?

– Если заваришь чай и отрежешь кусочек сыра.

– Не только чай, но и обедом накормлю. В духовке запеченная камбала, в холодильнике салат. В шкафу лимонные кексы. Хватит?

– Даже много, – рассмеялась она.

– Русские традиции рекомендуют хорошо кормить работников, – ответил он с самым серьёзным видом.

– А я, значит, твой работник? – расхохоталась Мирослава.

– Не то чтобы мой личный, – ответил он невозмутимо, – но ваши ноги и голова содержат наше агентство и кормят нас троих.

– Четверых, – усмехнулась она, – ты забыл Шуру.

– Не забыл. Просто его кормёжка происходит не на постоянной основе.

– А на какой же? – округлила глаза Мирослава.

– Мы кормим его время от времени.

– Так Шура наедается с запасом на несколько дней! – воскликнула Мирослава.

– Что-то я не заметил у него горбов.

– Каких ещё горбов?

– В которых он хранит запасы!

– Морис! – проговорила Мирослава укоризненно. – Шура же не верблюд!

– Тогда где же, по-вашему, он хранит запасы?

– На животе!

– На животе?

– Ага. Вот он придёт, и ты прощупаешь его хорошенько.

– Ещё чего! – возмутился Морис.

– Иначе тебе не найти те складочки, в которых припрятано то, что он уносит от нас себе на потом.

– Выдумщица вы! – вздохнул Миндаугас и велел: – Несите кота на подоконник, мойте руки и садитесь за стол.

– Слушаюсь, мой повелитель.

Он бросил на неё быстрый обволакивающий взгляд, но не произнёс больше ни слова.

Во время обеда они говорили о неожиданно вернувшейся летней погоде, о том, что после завершения дела нужно будет съездить в питомник и купить с десяток кустов новых роз и несколько лоз неукрывного винограда.

Потом они убрали со стола и перемыли посуду. Всё это время Морис терпеливо ждал, когда же Мирослава заговорит о деле. И вот, наконец, она предложила ему отправиться в кабинет, где и посвятила его в подробности всего услышанного от Дианы Юрьевны Чулковой.

– Она действительно так хороша, как рассказывал матери о ней Кукушкин?

– Пожалуй, – улыбнулась Мирослава, – не зря же она своей неувядаемой красотой вдохновила на стих нашего Шурочку.

– Но ведь она ровесница Реваковой? – уточнил Морис.

– Да, ей пятьдесят с большим хвостиком. Но не забывай, сейчас многие женщины и после шестидесяти умудряются сохранять свою красоту.

– Наверное, – согласился Морис. И спросил: – Вы думаете, что Ревакова пыталась найти своего сына?

– Да, есть у меня такое подозрение.

– Но ведь это работает против нашего клиента! – воскликнул Морис.

– В какой-то мере, – согласилась Мирослава.

– Не в какой-то, а в прямой! Подумайте сами, если Кукушкин случайно узнал, что любовница занялась розысками сына, то сообразил, что обещанное ему наследство уплывает из его рук!

– А был ли мальчик? – задумчиво обронила Мирослава.

Морис уставился на неё во все глаза.

– Вы хотите сказать, что у Реваковой не было никакого сына? Кого же она тогда искала?

– Мы не знаем, искала она или нет.

– А как же детектив?

– Он мог выполнять другую работу, кроме поиска сына.

– Занимался слежкой? – предположил Миндаугас.

– Почему нет? Отслеживала же, как выяснилось, Лидия Ильинична судьбу своих родственников.

– Но за кем ей ещё было следить?

– Пока не знаю, – ответила Мирослава и добавила уверенно: – Но обязательно узнаю. И кстати, в том, что у Реваковой был и, скорее всего, есть сын, я нисколько не сомневаюсь.

– Но вы же сами задались вопросом, а был ли мальчик, – напомнил он.

– Под мальчиком я имела в