– Чего ты ожидала? – зарычал он. – Можно подумать, мне нужны уловки, чтобы получить желаемое. Я король этой страны, Флоренс! Не слишком ли многого требую – выказывать немного доверия, пока живешь в моем замке? Может, ты хотя бы попытаешься избавиться от древних предрассудков?

Я оставила без внимания упреки короля.

– Мы, люди? – повторила я и тоже поднялась. – Желаете выставить злодеями нас? Да вы обращаетесь с нами как с животными!

Бенедикт зло взглянул на меня.

– Так вот чего ты добиваешься? Оскорбить меня? Мы не делаем ничего подобного. Вы свободны, можете делать, что пожелаете, так было всегда.

– Разумеется! Но лишь при условии, что мы регулярно сдаем кровь и живем в определенных районах! Пока помалкиваем и соглашаемся с тем, что вампиры могут отнять у нас все, чего они ни пожелают. Пока гнем спины на работе, которую вы позволили нам выполнять, и миримся с тем, что любимые бесследно исчезают. Пока не требуем равных прав или возможности свободно распоряжаться собственным телом. По-вашему, это – свобода? Это угнетение! А если забыли – все началось в этом замке, пятьсот лет назад.

Бенедикт рассмеялся.

– О нет, не так. Все началось с охоты, которую люди открыли на вампиров. Нам не дали возможности стать частью общества. Мы лишь защищались.

Я не могла поверить в чушь, которую он говорил.

– Вы забрали у нас все! – завопила я, сжав кулаки.

– Нет, не преувеличивай! Ничего, кроме привилегий, у вас не отняли! – закричал король. – Все остальное осталось как прежде. Но люди ведут себя так, будто мы уничтожили их жизнь. А ведь у нас прежде вообще не было жизни. Мы влачили жалкое существование среди теней и мрака. В одиночестве справлялись с опасностями. Впервые глоток свободы нам подарил мой прадед. Извиняюсь, если в итоге вам досталось меньше. Но это люди показали нам: свобода не бывает абсолютной. И да будет тебе известно: я не способен подчинить твою волю, укусив. То, что ты чувствуешь, когда я пью твою кровь, зависит только от тебя.

Мне очень хотелось высказать ему все, что скопилось на душе, но я не могла произнести ни слова. Даже «лжец», потому что сомневалась в его справедливости. Возможно, Бенедикт действительно верил в то, что говорил. Похоже, его картина мира полностью отличалась от моей: вампиры – белые и пушистые, а люди – зло во плоти. Какие у меня были шансы убедить его в обратном? И что значит – то, что я чувствую, зависит только от меня? Что он хотел этим сказать?

Бенедикт быстро пересек комнату и распахнул дверь. Не спуская с меня взгляда, кивнул в сторону выхода.

– День выдался долгий. Доброй ночи, Флоренс.

Он прогоняет меня?..

Конечно. Чего я ожидала?

Я поспешила прочь из комнаты и, проходя мимо него, собиралась бросить язвительное замечание, но едва переступила порог и оказалась в коридоре, он с резким хлопком закрыл дверь.

Я посмотрела на стражников, которые стояли на посту. Презрительное любопытство, читавшееся на их лицах, разозлило меня еще больше. Беспомощное отчаяние оставило меня, сменившись решимостью.

Я восстановила силы, значит, пришло время взять себя в руки. В одном я была уверена: не позволю больше никому убеждать меня в моей слабости.

Глава 9

Скажи мне правду

Следующим утром я, благодаря выпитой вечером королевской крови, чувствовала себя прекрасно, по крайней мере, физически, впервые с тех пор, как поселилась в замке.

Меня вновь стали терзать кошмары, даже страшнее, чем обычно, так что спала я плохо. Вспоминая Бонни, я ощущала встающий в горле ком. Ее пустые, безжизненные глаза преследовали меня, и в них мне виделся обвинительный приговор. Когда в комнату ко мне вошла новая служанка, я почувствовала еще более сильную боль. Девушка объявила, что через полчаса Бенедикт ждет меня на завтрак в своих покоях. Мысли о короле вытеснили переживания о Бонни.

Пульс участился, стоило вспомнить ссору с королем. Как он защищал вампиров! Я ничего не ответила пытаясь не показывать, как сильно я злюсь, и коротко кивнула – небольшая тренировка перед завтраком. Нужно взять себя в руки. Споры с королем только усложнят ситуацию.

Вчера я долго лежала без сна, размышляя, как поступить дальше, но так и не пришла к решению. Все так запуталось. До сих пор ничего не складывалось, как мы задумали, слишком многое оставалось неясно. Убийство Бонни поразило меня, и я не представляла, зачем кому-то избавляться от меня. Или целью был Бенедикт? Сыграет ли новое обстоятельство мне на руку или помешает в исполнении миссии?

Надо поговорить с братом и родителями. Вместе мы составим новый план, а до тех пор придется ничего не предпринимать, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Переступив порог королевских покоев, я прогнала лишние мысли. Или, по крайней мере, приложила к этому все усилия: пришлось признать, что я не умела держать язык за зубами.

Слуга, открывший дверь, провел меня в спальню Бенедикта. Король сидел за круглым столом напротив окна. Слабые лучи солнца подсвечивали его темные кудри. В камине потрескивали дрова, но окно стояло открытым, впуская в комнату прохладный воздух, который вздымал пар над чашками с чаем. Я обратила внимание, что постель еще не заправили. Простыни были смяты после ночи – эта картина показалась мне необычно интимной. Я представила, как король лежит в кровати, его волосы взъерошены, бледная обнаженная грудь выделяется на фоне темных простыней.

Бенедикт смерил меня изучающим взглядом, после чего кивнул на кресло напротив.

– Доброе утро.

Выражение лица никак не выдавало его настроения, а то, что мои мысли пустились в свободное плавание, заставило меня растеряться.

– Доброе утро, – пробормотала я, усаживаясь.

Бенедикт поставил чашку на блюдце и налил мне чая.

– Знаешь, Флоренс, – начал он немного укоризненно, – я только сейчас осознал, как ты пренебрегаешь правилами этикета по отношению ко мне.

Я натянуто улыбнулась.

– Прошу прощения, Ваше Величество. Хотите, чтобы я вышла и еще раз поприветствовала вас должным образом?

Бенедикт усмехнулся.

– Теперь у тебя есть силы самостоятельно передвигаться, так что это не будет сложно.

Мне стоило огромного усилия не закатить глаза.

На его губах мелькнула озорная улыбка.

– Не волнуйся. Обещаю воздержаться от фразы «Я же говорил».

Бенедикт подлил сливок в чай и протянул мне чашку. Растерявшись, я уставилась на жидкость карамельного цвета.

– Что-то не так? – поинтересовался он. – Слишком много сливок?

– Нет, – призналась я. – Наоборот, в самый раз.

Я бросила взгляд на