чтобы разместить все штабы, поэтому их разделили между несколькими. Преимущество этого местечка заключалось в том, что оно находилось примерно в центре зоны и на главном пересечении железнодорожных путей и автобанов, соединяющих юго-запад с северо-востоком. Более того, любая попытка разместить зональный штаб в крупном городе привела бы к серьезнейшей проблеме размещения сотрудников, поскольку все крупные города подвергались сильным бомбардировкам; либо пришлось бы массово выселять отсюда немцев, не предоставляя им никакого другого жилья взамен, либо строить для этого специально здания. «Рыночные города» Вестфалии практически не пострадали, и место там можно было найти, потеснив местное население.

Однако пребывание в таких условиях за пределами разрушенных бомбардировками было неудовлетворительным; это было все равно что пытаться управлять Англией из Малверна, Ледбери, Тьюксбери, Вустера, Першора и Ившема. Люди, контролировавшие правительство, получили неоправданно радужное представление о германском образе жизни и встретили сравнительно мало немцев, имеющих хоть какое-то положение. Необходимость садиться в машину и мчаться за десять-двадцать миль, чтобы обсудить планы с другим подразделением, не способствовала координации действий. Наконец, вестфальский центр был крайне неудобен для тех отделов, которые по роду своей деятельности должны были размещать свои основные подразделения там, где имелось определенное оборудование. Возможно, было бы более удовлетворительно – хотя и менее комфортно, – если бы летом 1945 года в Гамбурге или его окрестностях на скорую руку – из палаток и шалашей – был бы сооружен зональный штаб[42]. В 1946 году была начата работа над проектом строительства в Гамбурге постоянного зонального штаба, помещения которого немцы могли бы впоследствии использовать под разного рода конторы или квартиры. План подвергся ожесточенной критике в Англии на том основании, что эти материалы следовало направить на улучшение жилищных условий немцев; он был отложен в связи с сокращением состава Комиссии. Фактические предложения по строительству, возможно, были грандиозными и весьма заметными. Но их завершение в начале 1948 года позволило бы вернуть немцам другое жилье, а критики проекта игнорировали трудности, которые он призван был решить.

Сначала на уровне ниже зональных штабов располагались штабы корпусов, которых было три: VIII корпус в Шлезвиг-Гольштейне и Гамбурге, XXX корпус в районе Ганновера и I корпус в Изерлоне. Каждый командир корпуса одновременно являлся военным губернатором своего района (границы которого определялись, прежде всего, военными соображениями) и имел в качестве заместителей двух бригадиров, один – по вопросам службы, другой – по вопросам военного управления. Опять же, низшие подразделения военного правительства первоначально прикреплялись к военным формированиям без какой-либо оглядки на немецкие границы. Но вскоре на уровне земель, или провинций, начали формироваться эмбриональные немецкие администрации[43], и работа штабов военного правительства на уровне корпусов, естественно, сосредоточилась вокруг этих органов.

Соответственно, союзные группы были размещены таким образом, чтобы контролировать германские администрации, подчиненные земельным правительствам. Короче говоря, произошел переход от системы военного правительства, основанной на организации британской армии, к системе Контрольной комиссии, основанной на организации немецких местных органов власти. Ключевое изменение в этом переходе произошло 1 мая 1946 года, когда командиры корпусов[44] были освобождены от всех обязанностей членов военного правительства и были заменены гражданскими земельными комиссарами, чья должность чем-то напоминала роль, которую играли региональные комиссары в Великобритании во время войны. Но они несли ответственность за отношения с немецкими земельными правительствами четырех территорий, на которые была разделена британская зона. К ним перешли штаты военного правительства на уровне корпуса, а также на более низких уровнях в пределах своей зоны. Они имели прямой доступ к заместителю военного губернатора, с которым (а также с председателями подкомиссий) раз в месяц проводили совещание; вскоре это совещание стало самым важным в зоне, хотя многие рутинные вопросы продолжали решаться через штаб зоны.

Большинство отделов Британского элемента Комиссии имели своих представителей во всех штабах вплоть до уровня Regierungsbezirk (административного округа), хотя политический отдел изначально не опускался ниже уровня зоны, а некоторые другие остановились на уровне земли. Персонал Kreis (района) часто состоял всего из полудюжины офицеров, так что какая-либо специализация здесь представлялась менее вероятной. Такая схема привела к дуализму в подчинении: технический офицер был членом штаба своего командира (или регионального комиссара) и в то же время подчинялся своему начальнику-специалисту на более высоком уровне (как в обычной военной организации); в некоторых случаях это приводило к проблемам, но в целом система командования работала неплохо, хотя для получения приказов сверху вниз требовалось много времени и возникала неизбежная напряженность между штабами, стремящимися ограничить местное самоуправство, и людьми на местах, которые считали, что зональные штабы (не говоря уже о Берлине) не имеют никакого представления о том, что происходит на местах.

Но для полноты картины такой организации необходимо помнить, что зона оккупации была усеяна специальными подразделениями, ответственными только перед штабом зоны, Берлином, Лондоном – или даже, как иногда казалось, перед самими собой.

Существовали Северогерманский угольный контроль в Эссене, Северогерманский контроль древесины и лесоматериалов в Гамбурге, многочисленные органы контроля других отраслей промышленности, железнодорожный штаб в Билефельде, отдел по изучению немецких персоналий, отдел по изучению общественного мнения, отделы контроля радиовещания в Гамбурге и Кёльне, отдел канцелярских товаров и печати в Билефельде, отделы сбора исторических документов, отделы сбора промышленной информации, продовольственные обзоры и многие другие, не говоря уже о международных организациях, таких как ЮНРРА и Красный Крест, и, уж конечно, обо всех подразделениях, связанных с армией, а не с Контрольной комиссией. Каждое из них требовалось обеспечить жильем, питанием и транспортом, а зачастую и другими удобствами; если со снабжением возникали трудности, подразделения проявляли собственную инициативу. В организации, которая практически из ничего через несколько недель превратилась в правительство 23 млн человек, трудно было уследить за всей этой плеядой специалистов, не говоря уже о том, чтобы руководить ими. Любой, кто попытался бы составить полную и последовательную организационную схему (если бы был в состоянии идти в ногу со всеми изменениями), создал бы нечто удивительно похожее на мостовую без подбора и подгонки камня; большинство, включая и большинство самих немцев, было склонно принять ситуацию такой как есть.

В Лондоне военное правительство, как организация военная, находилось в ведении военного министра и управлялось через отдел гражданских дел военного министерства. Но вскоре стало ясно, что столь тесные военные отношения будут неуместны, а Министерство иностранных дел не хотело добавлять к своим многочисленным обязанностям управление организацией, численность которой приближается к 50 000 человек. Поэтому в октябре 1945 года было принято решение возложить ответственность на Дж. Б. Хайнда, занимавшего должность канцлера герцогства Ланкастер, и создать под его