Ася и подумать не могла, что Синичкина на такое способна.

– Ты чего? – кинулись к Алле девчонки.

Митрохин тоже подскочил и, стараясь не смотреть в сторону пса, нежно приобнял Аллу. А та уже не визжала, а без остановки бормотала, судорожно сглатывая:

– Я же говорила! Видите? Видите? Было жертвоприношение. Было. Убили, бросили, а сейчас он его доедает.

И при этом у нее был такой взгляд – испуганный, невменяемый, переполненный непритворным ужасом, – что оторопь брала.

Обалдевшие и ничуть не меньше перепуганные девчонки лепетали что-то невразумительное, пытаясь ее успокоить. Но, судя по виду, уже и сами готовились разрыдаться или завизжать. Только Ася, собрав всю волю в кулак, приблизилась к Шалому, пригляделась, стараясь не дышать, чтобы удержать подкатывающие к горлу спазмы.

Нет, челюсть явно больше человеческой. Хотя Ася, конечно, тут не специалист. Но реально – не человеческая же!

Она вернулась к Синичкиной, отодвинула кого-то, принялась, как вожатая Ксюша, гладить Аллу по спине, приговаривая:

– Если бы что-то нашли, разве бы нас сегодня в лес отправили? Ну подумай сама. А Шалый… он же наверняка ее на помойке подобрал. Нам же суп с мясом варят. С говядиной или свининой.

Алла посмотрела недоверчиво, но с надеждой, вроде бы успокоилась немного, пусть и поморщилась брезгливо от мысли, что у них там в супе плавает. Но тут Ася зачем-то добавила:

– Сейчас сама убедишься, что все там спокойно. Когда в лес пойдем.

Но стоило Синичкиной услышать про лес, как у нее опять крышу сорвало.

– Да не пойду я никуда! – громко выкрикнула она. – Ни за какими растениями! На фиг они! Сами идите, если сдохнуть хотите!

Ася встретилась взглядом с Митрохиным. Тот тоже выглядел не слишком уверенным, но нашел в себе силы улыбнуться, предложил:

– Может, в медпункт?

Хорошая идея. Но связываться с медичкой никто не захотел, поэтому пришлось Асе Синичкину вести в компании с Никитой. Тот пробовал дорогой хохмить, но шутки выходили натужными, и Алла только сильнее обиделась и разозлилась.

Медичка, привыкшая иметь дело или с последствиями чужой глупости, или с выдуманными недомоганиями, при виде нервно всхлипывающей Синичкиной закатила глаза. Похоже, про ночные похождения парочки она уже была наслышана и на Никиту смотрела неодобрительно.

– Истерика, – коротко охарактеризовала причину визита Ася. – Воспоминания нахлынули.

– Ничего на меня не нахлынуло, дура! – опять завелась Алла, резко отпрянула в сторону, так, что едва не упала.

Но тут ее подхватила медичка, и Ася, пользуясь моментом, сбежала побыстрее. Хотя особой благодарности она и не ждала, но все равно стало обидно. Ведь, в отличие от большинства, она не считала, что у Синичкиной с Митрохиным просто крыша поехала и они сами себя перепугали на пустом месте. Недаром же собиралась все выяснить.

Вот найдет доказательства – или не найдет – и остальным расскажет. Потому что и самой уже надоело тревожиться и опасаться, шарахаться от каждой тени. Надоела неопределенность, таинственные происшествия, неразгаданные загадки. Скоро она и сама из-за них свихнется. А кость у Шалого…

Да вряд ли она к человеку отношение имела. По крайней мере, в это очень хотелось верить. Что пес ее или на лагерной помойке подобрал, или притащил из какой-нибудь деревни.

Деревенские же часто скотину держат. А для чего еще? Либо для молока, либо на еду.

В лес Алла, конечно, не пошла. Они с Митрохиным остались в медпункте под присмотром медички. Тоже жаль. По их реакции Асе было бы проще уточнить направление – туда они шли или не туда?

Топали уже почти полчаса. Вожатые подгоняли малышей. Старшие так просто не подгонялись, не столько от усталости, сколько нарочно брели нога за ногу, еще и показательно нудили, что дожили – начали траву на чай и лечение собирать, как будто голодные годы и нормальных лекарств еще не изобрели.

Ася только хмыкала про себя, в чужие разговоры не вмешивалась и не спорила. Она ароматный травяной чай очень даже любила и попьет потом с удовольствием, если им и правда будут заваривать.

Они с дедом всегда травы собирали, иван-чай делали, ферментировали по-особому. Ни с какими ароматизаторами не сравнить! Но местным нытикам не докажешь. Они, наверное, и душицу от зверобоя не отличат, а вместо чистотела лютики ядовитые нарвут.

В итоге вышли на почти идеально круглую, какую-то пасторальную полянку. По центру ее действительно лежал огромный камень. Ася специально обошла его, внимательно рассматривая.

Ну хоть какие-то следы от ночного жертвоприношения должны же на нем остаться. Хоть одно пятнышко. Но кроме желтых и бледно-зеленых нашлепок лишайника она ничего не обнаружила. Не оттирали же его потом щетками с мылом. Так что, скорее всего, Синичкиной с Митрохиным и правда все привиделось.

– Внимание! – громко объявила Клуша. – До восемнадцати тридцати сбор трав. Далеко от поляны не отходим, по одному не разбредаемся, ягоды не едим. Сейчас вожатые расскажут, что искать. У каждого отряда свои задания. Что принесли, показываем и сортируем по видам. Лучший отряд получит грамоту.

Ася, дослушав, только снисходительно фыркнула. Что можно собрать, топчась на одном месте? Даже в этом разнотравье. Да и Ксюша с Лилей ни о чем новом ей не рассказали, она давно уже все эти растения знала: и как выглядели, и как назывались. Она для вида нарвала небольшой пучок – душицу, ромашку, кипрей – принесла, бросила на дно корзины, а потом осторожно, шаг за шагом начала углубляться в лес.

Ася даже придумала, что ответит, если заметят ее побег, но никто не обратил внимания. Вожатые расслабились, забыв, что в толпе как раз легче всего затеряться, сидели возле отрядных корзин, зацепившись языками. Но и ребята разбегаться не собирались. Старшие, разбившись на компании и редкие парочки, лениво бродили между деревьев, тоже больше трепались, забив на травы, а мелкие носились и играли.

Ася, специально выбирая такой путь, чтобы за спиной оставались заросли погуще, и время от времени оглядываясь, уходила все дальше и дальше. Еще минуту назад хорошо различимые ребячьи голоса теперь доносились еле-еле, превратились в неразборчивый гул.

Такое обманчивое чувство, когда казалось, будто отошел совсем чуть-чуть, хотя на самом деле прошагал довольно много, Асин дед называл «играми лешего».

С дедом леший тоже поиграл. Заманил к себе и не отпустил. А врачи сказали, что всему виной сердечный приступ. Находись дедушка в тот момент дома или в людном месте, может, все и обошлось бы – помогли бы, вызвали неотложку, спасли.

Ася поморщилась, глаза защипало от грустных мыслей, а вверху живота появилось неприятное сосущее чувство.