Шрифт:
Закладка:
Риз в окружении десятка мелких саженцев с нежно-розовыми листочками смотрелась очень мило. А улыбающийся Анхель – пугающе.
– Да что с ними случилось? – я так и стояла у проекции, вопрошающе разводя руками.
– Жизнь… На первом курсе они очень ладили, посещали одни и те же факультативы. Но потом мальчика взял к себе Гарольд, и на мои занятия в теплицах Анхель приходить перестал, – сирра пожала плечами и погладила пальцем картинку-мираж. По проекции пошла рябь от ее прикосновения.
– Особая группа, да?
– Уровень мальчика стремительно рос. Он перегнал зеленых, обошел желтых, укрепился на оранжевом… Думаю, новая компания – мисс Геры, Троя и им подобных – была ему больше по душе. Хотя девочку очень жалко, очень. Та сцена была некрасивой. Гадкой… потому как прилюдной, – Фервина вздохнула. – Но такой проекции вы тут не найдете, ланта Рэйвенс.
Еще бы! Сеймур фиксирует лишь достижения. Гордится лишь взлетами. Падения ему не интересны.
– Помню, Анхель как раз вернулся из отпуска, который проводил в Шах-Грине, – Фервина задумалась, подняла вверх белые брови. – В горах случилось какое-то несчастье, он неделю провел в целительском, бредил. А потом… изменился. Такой мрачный стал мальчик. Все твердил, что смерть его преследует, а однажды сильно оттолкнул ланту Эвергрин. Она упала в лужу, обляпала все свое красивое платьице, запачкала косы… И больше они не общались.
– Это было для нее неприятно?
– Кошмарно.
Я-то привыкла попадать в нелепые ситуации и со временем обросла циничной броней. Тоненькой, но упертой. Иви Рэйвенс – то еще бедствие! То в озеро со стихийного плотика навернется, то с вирса грохнется на глазах у заполненных трибун…
Но Риз – не я. Она натура тонкая, чувствительная, ажурная, как кружевное облачко. При всей своей кажущейся простоте подруга являлась удивительно сложным организмом. И я никак не могла ее разгадать.
– Выражаясь метафорически… Будь она вашим мотыльком, ланта Рэйвенс, и будь у нее крылья, она бы их потеряла.
Раздосадованно охнув, сирра Фервина побежала догонять удалявшуюся делегацию, а я так и осела на холодный пол.
Правда открылась мне сама по себе. Я лишь подумала – и уже знала, как оно все случилось. Сложила все запчасти, и получился цельный механизм.
Риз не ради Квента записалась в особую группу, не ради него мечтала о крепком оранжевом уровне. Не ему пыталась доказать, что розоволосая фея тоже чего-то стоит.
«Мы всегда будем разделены… За разными столами, в разных группах…»
Ох, Риз…
Смерть розовой гхарры в горах курорта подкосила Анхеля, но разве могла девушка об этом знать? У особой группы, Арх их всех прибери, подписано «неразглашение»!
– Вы ведь дружили с профессором Горди, так? – я подскочила и недобро поглядела на миссис Фиггинс.
Та раскладывала на стойке открытки с маг-проекциями – сувениры для гостей из Шах-Грина. И подвернулась под мой гнев совершенно случайно. Но внутри клокотало, и нужно было хоть куда-то излить негодование.
– Я не очень понимаю ваш интерес…
– Он даже помочь вам пытался, так?
– Гарольд был хорошим человеком, – секретарша Чейза нервно сжала карточку с изображением «Маятника Квентора».
– Зачем же он… зачем же он так… с ними? – я ткнула пальцем в дрожащую проекцию. Прямо в хорошенькое личико юной «феи». – Почему ничего никому не объяснил? Ни последствий, ни цены?
У Риз и Анхеля мог быть совсем другой финал! Счастливый, как и задумывал автор!
Почему некоторые ученые считают, что могут вот так взять и нахально влезть в чужой неоконченный роман? Провести эксперимент? Навязать героям свои правила, распихать персонажей по разным углам страниц? Это просто варварство какое-то… литературное.
– Ланта Рэйвенс… – Теодора отвлеклась от обожаемых бумаг и глянула на меня строго. Замялась ненадолго, формулируя ответ и взвешивая каждое слово. – Слабые маги в Сеймуре, фонтанирующем энергией, сродни посмешищам. Это известно и вам, и мне. Ваш друг хотел силы любой ценой. Он ее получил. Все мы сами несем ответственность за свои желания.
– То есть… Горди просто вот так сделал, – я щелкнула пальцами, и по первому уровню серватория разнесся характерный звук. – И дар Анхеля проснулся, так? А какой счет выставит Сеймур, всем было начихать?
– Если бы можно было просто щелкнуть… Как видите, есть и безнадежные случаи, – Фиггинс потерла свой медальончик, равнодушно сложила открытки обратно в папку и ушла догонять делегацию.
А меня, оставшуюся наедине с жизнерадостными «зелеными» Анхелем и Риз, заполняла злость. На Гарольда, в исследовательских целях разрушившего «самое важное». На Фелицию, записавшую сына в первый поток. На архов Сеймур, запустивший щупальца в чужие жизни. На богов, что допустили это безобразие.
Хотелось всю стеклянную лабораторию Горди, в которой лишь Эйна ведает, что творилось, сравнять с землей… И выжечь рощицу тонких розовых ярм, так невинно качавшихся на ветру. И встряхнуть хорошенько магов-ученых, решивших, что им все дозволено!
Пол подо мной дрогнул, пошел заметной рябью, и я испуганно вцепилась в ближайший стеллаж.
Я была тут совсем одна. Не могла бы даже поклясться, что дрожь, сотрясающая первый уровень серватория, происходит на самом деле. А не в моем воображении.
– Хватит.
– А-а?
– Иви… Хватит! – строго приказала мать, выплывшая из черноты, и с силой тряхнула меня за плечи.
– Мам… Я не… не… – голос растерянно булькал в горле.
– Не хотела? – «гордость Сеймура» поджала губы и скосила глаза на книжки, ссыпавшиеся на пол со стойки регистратора.
Ну не я же их туда свалила, эй? Я сама чуть не упала от этого землетрясения! Вот, за стеллаж держусь всеми пальцами.
Я испуганно заглянула в бесцветные мамины глаза. Как обычно, они смотрели на меня с укором и чем-то еще. Тоскливым таким, пакостным… Будто всякий раз, глядя на дочь, Эмили Харт резко начинала скучать по более спокойным временам. Когда прыгала из портала в портал, обвесившись мишурой проходимцев.
– Ты разве забыла, чему я тебя учила, Иви? – ее тон стал строже, и я сжалась у стеллажа, предвкушая новый поток нотаций.
О законах Сеймура, о запрещенном даре, о том, как важно контролировать эмоции и твердо стоять на ногах… Ладно, с последним вышла промашка. Коленки до сих пор тряслись.
– Я ничего не забыла, мам, – проворчала я, отчаянно надеясь, что она невероятно занята. И не станет тратить бесценное время на дочь. – Не желать, не мечтать, не думать, не дышать… Помнить о том, что я посредственность, бездарность и недостойна большего. Как-то так, верно?
– Я… не так говорила, – она в некоторой растерянности тряхнула головой, рассыпав фирменный тугой хвост на затылке.
– Ну смысл какой-то такой был, – протянула я, похрустывая шеей.
Все тело затекло, магический резерв булькнул пустотой, прося пощады.
Начинало раздражать, что материальными рядом со мной становятся не только чьи-то иллюзии. Но и мои собственные фантазии. Боги, иногда просто
