Таня замолчала, вопросительно глядя на королеву.

— Ты предлагаешь перевести меню от Аньоля в категорию чего-то эксклюзивного? — задумчиво спросила Леонарда.

— Именно. Пусть те, кто привык к кронеландской кухне, питаются по-старому. Остальные, кто готов приобщиться к прогрессу…

— … будут вкушать особенную пищу возле королевы, — Леонарда кивнула. — Не всем будет дарована сия привилегия… Хм… Я поняла. Ступай. Подумаю над твоим предложением.

… На следующий день ужин в королевской столовой проходил по весьма странному протоколу.

Все расселись по своим прежним местам, и Таня уже подумала, что ее инициатива была все-таки отклонена королевой, но в начале ужина к придворным начали подходить слуги. Они спрашивали, какую кухню предпочитает гость: классическую или от дайтэ Аньоля.

Было заметно, как колебались присутствующие, подозревая подвох. Однако Леонарда с милой улыбкой поощряла народ «делать выбор». На стол водрузили несколько блюд с запеченным мясом и фаршированными яйцами, жареные колбаски, рулеты и судки с жирным сливочным соусом. Король Август первым подал пример, нацелившись на жареный сыр и гусиную печень.

Королева сама с одобрением отведала немного рулета со шкварками. В конце концов, никто не говорил, что вкусовые пристрастия должны насаждаться силой.

Однако затем за столом начались передвижения. Леонарда попросила Карину сесть поближе, чтобы услышать отзыв о паштете из пулярки, приготовленной Аньолем. При следующей перемене блюд, состоявшем из дрожащего на тарелке квадратика заливного и маринованной вишни, к стулу его величества переехали Таня и граф Фредерик Лю Лонтон.

Фред, впечатленный диетическими достижениями амесси Тьяны, открывал для себя новый мир, полный необычных вкусов и новых впечатлений.

— Видел бы меня сейчас батюшка, — прошептал он на Тане на ухо. — Сижу рядом с королевой и участвую в беседе. Эта еда такая занятная. На два укуса, но этого достаточно, и уже ждешь в нетерпении, что будет следующим.

Онция заняла место справа от королевы. Леонарда с интересом расспрашивала сестру помощницы о планах на будущее, удивляясь ее начитанности в научных областях.

— Теперь я понимаю, откуда у амесси Тьяны столько знаний! — воскликнула она. — Это у вас семейное! Вы, как старшая, наверняка стали для сестры примером.

— Да, ваше величество, — с интонацией озорства пробормотала Онци. — Тьяна все подхватывает просто на лету. А как она обожает сюрпризы! Мы часто делимся прочитанным… дабы глаза не уставали.

— Не вы ли та самая подруга, научившая Тьяну секретам составления любовных романов?

— Нет, ваше величество, — ответила за Онцию Таня. — Увы, моя подруга сейчас живет слишком далеко от Кронеланда.

— Расскажите мне о ее творчестве, — попросила Леонарда.

Таня принялась осторожно пересказывать один из романов Киры о деве, брошенной женихом в день свадьбы у алтаря, и ее изощренной мести, в конце концов разрушившей репутацию негодяя. По сюжету брошенная невеста открыла собственную кофейню, разбогатела и купила все векселя бывшего жениха, оказавшегося игроком.

Талина Лю Фонтер, сделавшая выбор в пользу ростбифа, мрачно наблюдала за щебетом «клуба» почитателей Терефа Аньоля. Татьяна была уверена, что в следующий раз отвергнутая фаворитка выберет что-нибудь из «деликатной» кухни, чтобы расположиться поближе к монархам.

Впрочем, Лю Фонтер сидела не так далеко, чтобы ничего не слышать. Таня заметила, что Талина внимательно прислушивается к разговору, ловя каждое слово. Баронесса даже забыла о еде, пока обсуждались книги Киры.

Остальные придворные постепенно перебирались поближе к Леонарде. Ее демонстративный выбор заставил их задуматься о том, чтобы не потерять королевскую благосклонность. Мэтр Аньоль сиял. Он никогда прежде не получал столько комплиментов. И пусть они были несколько вымученными, это замечали лишь Таня и Леонарда.

Таню беспокоило молчание Труэля. Вечером он отправился бродить по дворцу, но утром не вышел на связь. Амулет оставался пустым, сколько бы Таня ни прикладывала его к зеркалам. Возможно, маг забрел столь далеко, что не услышал зов.

А Татьяна, хотя и заработала выходной, весь день провела в своих покоях. Королева прислала к ней модистку с командой девушек, посчитав, что помощница неважно выглядит в обвисших платьях. Белошвейки не только ушивали наряды, но и по просьбе Тани обновляли некоторые из них.

Таня с детства помнила одну важную вещь: нет денег на новое платье, купи шарфик и поясок. Весь двор уже несколько раз видел тебя в сером? Вшей в разрез юбки треугольник серебристой ткани, замени кружево на груди на полоску вышивки с металлическим отливом.

В результате гардероб Татьяны не пополнился, но обновился. Некоторые вещи швеи унесли с собой, чтобы закончить в королевской мастерской. На очереди был шкаф Онции. С ним возни предстояло больше, сестра наконец с неохотой согласилась поменять цветовую гамму платьев.

Александра за обедом не было, но, к удивлению, Тани, он появился на танцевальном конкурсе.

Шел второй полуфинал. Татьяне уже не позволили оставаться на скамейке запасных. Она обреченно устремилась к Фреду (кавалеры Дю Болэк и Лю Лелек, а также их прихвостни дружно прыснули в стороны), но на ее пути выросла мощная фигура Александра.

Принц церемонно поклонился. Таня ответила изысканным книксеном и тайком порадовалась, что успела пройти почти все «Наставления по изящным танцам». Александр вел ее легко и непринужденно. В его руках Таня ощущала себя хрупкой фарфоровой статуэткой. Правда, полностью погрузиться в иллюзию ей мешали иногда попадающие в боковое зрение Лелек и Болек.

— Они вас больше не донимают? — поинтересовался принц, когда часть конкурсантов была отсеяна.

— Граф «Кривой нос» и его приятели? Ничуть. Спасибо. Я знаю, что вы с ними… поговорили.

— Я просто красочно описал забиякам все последствия в случае, если кто-то покусится на ваше здоровье и репутацию.

— Они затихли… тишайшие кавалеры, — улыбнулась Таня. — Вернуть вам лунар?

— Пусть пока побудет у вас. Тьяна… извините, я не смог сдержать обещание. Дела задержали меня в пути.

— Не извиняйтесь. Разве дружеская услуга сравнится с заботой о королевстве? — ровным, участливым тоном произнесла Татьяна, стараясь не думать о туфельке тридцать пятого размера. Ну, может, тридцать шестого.