было две тысячи лет, но не видно и признаков не только того, что они когда-нибудь будут решены, но и того, что они когда-нибудь будут поставлены.

XXI. Сакральное

Бог возвращается?[182] Да. И нет. Возвращается ли христианство после долгих мучительных для него лет секуляризации? Да. И нет. И даже на вопрос, возвращается ли христианство в Россию, возможен только один ответ – и он будет объективно верным: да. И нет. В Европе секуляризация – добровольная, естественно созревшая – продолжает вытеснять христианство отовсюду, даже из церквей. Церкви закрываются и стоят мрачными громадами, памятниками ушедшей эпохи, словно надгробья. Нет прихожан, и не хватает пастырей. Пастырь – это несозвучная нынешнему времени, самая неперспективная профессия. В России в полном ходу противоположный процесс – устранение последствий большевистской секуляризации – насильственной, кровавой. Строятся два-три новых храма в день – каково! Если нужно убедительное свидетельство возвращения Бога, то вот оно, уже в этом, в сущности, малом факте. Малом – потому, что строить быстро можно что угодно. Известный философ-атеист, воспитанник Гилберта Райла, Энтони Флю публично покаялся в своём неверии и предстал перед всеми словно новый Павел. Бог есть – такова его новая вера. Энтони Флю – представитель аналитической школы философии. Из этой же школы вышел ещё один критик атеизма, Алвин Плантинга. Его цель – научное, логическое обоснование веры. Это уже что-то совершенно новое. Становимся ли мы свидетелями приближающегося великого переворота во взглядах на Бога, который проявит себя в симбиозе религии и науки? Плантинге вторит – но скорее как-то странно, как-то противореча ему – самый опасный еретик всех времён, как он характеризуется своими противниками, епископ и богослов Джон Шелби Спонг. Его цель – возрождение христианства, его путь – сокрушение традиционного христианства и возведение на его обломках христианства нового типа. Сам он отождествляет себя с Лютером, но с новым Лютером, предельно радикальным и последовательным. А рядом со всеми этими лицами и событиями скачут четыре всадника, как принято их называть, четыре атеиста до мозга костей: Дэниел Деннет, Ричард Докинз, Сэм Харрис и Кристофер Хитченс.

Это лишь самые центральные фигуры сцены, на которой разыгрывается новая драма мирового масштаба под названием «Возвращение Бога», а помимо них, громко заявили о себе Франц Буггле, профессор психологии, подвергший уничтожительной критике с этических позиций учения Ветхого и Нового Заветов[183], Хайнц-Вернер Кубица, теологи писатель, основатель издательства атеистической литературы «Rectum»; Йоахим Каль («Нищета христианства») и, конечно, Карлхайнц Дешнер с десятитомным главным трудом своей жизни «Криминальная история христианства». Тут собраны все главные неблаговидные дела и преступления христианства последних двадцати веков. В России издание этого труда, после выхода двух томов, по неизвестным причинам было приостановлено.

На этом фоне внезапно разгоревшихся в последние десятилетия бурных страстей вокруг понятий «Бог» и «христианство» почти незаметен голос учёных в пользу Бога. Это явление особое. Это не отход от атеизма и не возвращение к вере, потому что мышление современного учёного устроено так, что, если он верующий, он не верит, но знает, что Бог есть. Такая вера нового типа – опасное для христианства явление: знающему, что Бог есть, не нужна церковь с её обрядами и легендами и её верой в то, что он есть. Учёный рассмеётся над проповедью священника, которая, с его точки зрения, посвящена выдуманному Богу. Разум тут радикально противопоставляет выдуманному Богу христианства действительного Бога. Тут пути церкви и науки, как всегда, расходятся: первая зовёт назад, к придуманному и выпестованному ей самой троичному божеству, вторая зовёт в будущее – к осознанию и приятию Бога истинного. Он не окружён роем святых, мифов и чудес, он реальный владыка и устроитель мира. Для утверждения в сознании такого Бога не нужно необыкновенных событий, потому что разумное сознание видит чудо во всём, в самом обыкновенном событии и факте, и не нуждается в особых чудесах, подтверждающих бытие Творца. Разве недостаточно чудесно и удивительно всё его творение, представляющее наглядное свидетельство его величайших возможностей, и разве могут прибавить что-то к этому свидетельству выдуманные чудеса?

Всё задвигалось в этом поле, в этой сфере, тысячелетиями складывавшейся в сознании человека вокруг понятия «Бог». Какие новшества и сюрпризы ожидают тут верующих и неверующих? Неужто возвращение христианства! В России этот процесс идёт уродливо: скачок в одном направлении – отступление в другом. Церковь – в судорогах, её сотрясают непрекращающиеся конфликты и разоблачения. Это лик возрождающегося христианства? «Неважно; был бы результат». Но результата нет, а есть месиво из плохо скоординированных действий, в своей совокупности напоминающих скорее комедию сомнительного уровня, чем величественный процесс, каковым должно было бы быть такое явление, как возвращение Бога. Если и утвердится христианство заново на Руси, то в виде фарса и с соответствующими последствиями, как и положено по известному закону истории.

* * *

К творческим способностям человека принадлежит и такая способность, как придание любому действию и событию характера сакрального, увязывание этого действия и события с небом и Богом. Всякому действию возможно придать характер священнодействия. На этой способности сознания зиждется возможность религиозного чувства и религий – бесконечного множества религий. То, каким человек видит мир, определяется его способностью восприятия, которая у всех людей одинакова, поэтому все воспринимают те же цвета и те же формы и слышат те же звуки. Но не присуща всем одинаковая способность религиозного чувствования, поэтому, если предоставить эту сторону жизни произволу каждого, каждый сотворит себе своего Бога (или богов) и свои святыни.

Основания христианства, как и всякой религии, уходят своими корнями в мифологию. Миф, собственного изготовления либо заимствованный, непременный элемент религий. Второй элемент – пиетет перед Высшей силой и надежда не остаться незамеченным ей. Но, поскольку о самой силе ничего не известно, необходимо сотворить её образ и общаться с ним мысленно. Общение с Богом есть лишь общение с собственной мыслью и с собственным чувством Бога. За актами сотворения богов первоначально стояли не корысть и обман, но реальная душевная и умственная потребность. Позже к отправлению культа примешивается корысть, осознание жрецами самих себя как высшей общественной касты и отделение себя от других, «низших». Любые религиозные представления, как бы несовместимы с разумом они ни были, при определённых обстоятельствах могут подчинить себе разум и волю. Впрочем, о подчинении разума догматам христианства и о добровольном принятии этих догматов речь идти не может. Имело место подчинение разума и воли реальной жестокой силе, и даже не о силе следует тут говорить, но о насилии. Разуму всегда было