–Правильно, у неё кое-что похуже. У неё трупный вирус!

Серёга с любопытством наклонил голову.

–Про трупный яд что-нибудь слышал? Говорила тебе мама: «Не трогай дохлого крота». Почему? Потому что в нём трупный яд. А сама-то она почти каждый день трупы режет!

–Какие?!– На физиономии Серёги был такой восторг, что Киря вдохновенно продолжил:

–Учеников! Шучу. Ну курицу там или мясо она же готовит! Это всё тоже трупы. И пока они сырые, в них есть трупный яд! Вот и представь, что она резала курицу и порезалась сама.

–И заразилась?

–Да!

–Она что, умрет?– недоверчиво спросил Серёга.

–Хуже! Если живой человек заражается трупным ядом, он превращается в зомби!

–Круто!– взвизгнул Серёга и умчался делиться новостью с сёстрами. Вот они-то ему и всыплют за такие глупости.

Васёк пришёл вечером почитать странный дневник. Пока ждали электричества, Киря пересказал ему «краткое содержание предыдущих серий». Друг был скептиком:

–Глупости! Если б такая поляна была, вся деревня бы об этом судачила, и мы бы знали.

–Но бывает же, что человек в лесу пропадает. Почти каждый год!

–Так это везде так. На то он и лес: кто замёрзнет, кто заблудится, кто медведицу встретит. Поляна тут ни при чём.

–А старуха? И этот в бороде?

–Вот в такие сны я верю! Мне однажды покойная бабка приснилась. Сказала: «Вася, шапочку надень». А наутро мне сосулина на башку свалилась – вот такая! Был бы без шапки – точно бы череп раскроила!

–Помню! Ты ещё в школу не ходил, мы над тобой ржали. Хорошо, а эти-то отчего сбежали, по-твоему?

–От того и сбежали с поляны, что кошмары снились. Я б тоже сбежал. Братец рассказывал, как однажды уснул в тайге у костра, и ему приснилось, что он никогда больше отсюда не выйдет. Так он вскочил и так рванул оттуда, что за пять минут из леса выскочил! Я думаю, это защитная реакция организма такая. Мобилизация. Подсознание само тебе показывает всякие страшилки, чтобы ты перестал валять дурака и сделал, что требуется для выживания. Ну как от кошмара просыпаться за минуту до звонка будильника. Тут не кошмар важен, а то, что вставать пора.

У Кири тоже такое было, и он почти согласился:

–Ну ладно, а волки?

–А почему в деревне не могут озоровать волки? Может, сон к тому и был…– Васёк замолчал, пересел за стол у окна и стал философски рассматривать улицу через прицел винтовки:

–Удобно тут у тебя! Враг не пройдёт!– Он дурачился, аКире и впрямь было неуютно в последние дни: электричества нет, холодает, физичка заболела как раз, когда нужна… Апокалипсис прямо.

–А ты что будешь делать, если правда придёт враг?

–Завязнет на наших дорогах. Брательник на «Волге» вчера увяз, полночи выталкивали. Скорее бы подморозило уже…

–Ну это смотря кто придёт. Некоторым твои дороги до фени.

–Ты что, правда каких-то снежных людоедов ждёшь? Совсем крышу потерял, ужастиков начитавшись?

Под окнами взвыл Пират. Не взвыл, а взвизгнул, будто болонке на хвост наступили. Киря прилип к стеклу. Уже давно стемнело, во дворе можно было различить только светлые доски будки да истоптанную блестящую грязь. Васёк сорвал подвешенный фонарь, и ребята рванули вниз.

Во дворе уже стояла мать и светила фонарём куда-то в огород. У ног её валялась убитая курица. Киря заглянул в будку. Пират сидел, забившись в угол, и таращился виноватыми круглыми глазами. Киря вытянул его за цепь, посветил… Вроде цел. Мать всё так же светила в огород – неужели волка искала? Они приходят иногда зимой, но сейчас ещё не зима…

–Видела кого?

Мать дёрнула плечом:

–Да мелькнул в огороде серый хвост. Вася, ты в следах разбираешься?– Она направила луч под ноги, Киря и без Васька узнал продолговатый волчий след:

–Есть. Рано вышли в этом году. Мам, я возьму Пирата в дом?

Мать кивнула, и, как по команде, на улице зажёгся фонарь. Свет его бил далеко, освещал и дом, и двор, и часть огорода. Из-за пустой грядки, как из окопа, выглядывала узкая серая башка, ослеплённая светом фонаря.

Пока Киря думал, что это хороший повод выпросить назад патроны для винтовки, мать схватила палку и застучала по бочке для дождевой воды. Звук получался металлический, противный, тут любой сбежит. Волк подпрыгнул и рванул прочь по грядкам.

–Вот наглая морда, а?! Вася, домой один не ходи. И ты один не ходи его провожать. Отца дождитесь, пускай вас конвоирует. Надо же, а? Вроде и не зима ещё…– Она ушла в дом.

Киря отстегнул Пирата и пошёл за ней. Последним плёлся Васёк и вунисон с матерью бубнил под нос про осень и обнаглевших волков. АКиря думал, что у того парня из дневника тоже деревню атаковали волки. Разные бывают совпадения, но от этого было жутковато.

Пирата они затащили с собой на чердак – для компании. Врубили ноут и наконец-то стали читать.

* * *

Вечером Лом не зашёл. ИТолстый растворился в своем доме, как не было. Я полдня торчал на кухне у окна, собирал с дядей Колей инкубатор, аТолстый ни разу не вышел на крыльцо. Не было видно и его пса: на пустой конуре болтался обрывок цепи.

–У Толстого тоже пса утащили?

–Не видел,– пожал плечами дядя Коля.– Мог ведь и сам сорваться и удрать. Со зверем шутки плохи.– Он в сто первый раз проверил температуру в инкубаторе, сказал «всё» иушёл.

Мать уехала в город за новым замком, я был один, и часы на моей кухне тоже показывали половину пятого. Я болтался по дому, по привычке поглядывая на вставшие часы, и ждал ребят.

Скоро в дверь постучали. Я крикнул: «Заходи!»– но никто не зашёл.

–Оглох, что ли, Толстый?– Я выскочил в коридор и рванул дверь на себя. Смеркалось. Где-то далеко выла собака. А за дверью никого не было.

Я шагнул в тёмный двор: никого. Где-то совсем рядом в самое ухо бормотал старушечий голос:

–Она открыла на стук – никого нету. Только сквознячок задел её, как плечом, будто кто-то прошёл в комнату. В ту же ночь свекровь и померла. Так смерть приходит.

Я не успел удивиться, как ошалел от свежего ночного воздуха! От него сосало под ложечкой и хотелось выть, рыдать и петь во весь голос. Я спрыгнул с крыльца, выскочил за калитку и побежал.

Над деревней стояла огромная луна, и трава серебрилась в её свете. Высокие стебли щекотали мне ноги и лицо, я бежал, рассекая их носом. Подходящее слово «эйфория», но всё равно не то. Я чувствовал всё вокруг яснее и сильнее. Мой маленький мир – деревня на три улицы – стал совсем моим, словно я проглотил его и наслаждаюсь послевкусием. Со всех сторон ко мне летели запахи: травы, молока, печного дыма, дерева. Живые вишни во дворах пахли совсем не так, как живые яблони, а вгорках сухих дров каждое полешко имело свой запах. Я чувствовал, как в заборе подгнивают две доски, а на подоконнике в ближайшем доме чудесным пурпурным цветом зацветает фиалка. Я слышал запах пота, снов, земли и множества мелких трещин на руках: тётя Катя спала, умаявшись в огороде. В каждом доме, перебивая друг друга, тикали часы, в каждом, кроме трёх домов. Отчего-то меня это не волновало. Мне хотелось бежать, чтобы трава хлестала по физиономии, кричать и громко петь. Мне было хорошо.