и разочарований. Даже святой, даже пророк - посредственность. В конце концов, даже Иисус не очень похож на Иисуса (простой мысленный эксперимент: что бы вы подумали о парне, который в порыве самодовольного гнева перевернул стол бедных туристов, торгующих безделушками в соборе?). Вот почему нам нужно потерять его - а потом найти, снова и снова. И в этом настоящее чудо религии: Вы можете убить Бога, можете даже распять его и поиздеваться над ним терновым венцом, а он все равно появится через три дня, довольный собой.

Как говорится, то, что не убивает вас окончательно, лишь делает вас более раздражительным. Если Бог всегда на пути к гильотине, если он всегда обезглавлен и опрокинут новой революцией критического разума, новых перспектив и жизненного опыта, то получается Бог без головы. Бог открытых возможностей. Бог исследования. Вот это Бог, который остается даже после самых грубых убийств священного, после того, как алтарь был как следует изгажен, и это Бог, которому действительно стоит поклоняться. Если критический ум, если распятие и отрицание, убийство и насмешки не убивают тебя, и ты возрождаешься вновь, по-прежнему нося терновый венец, тогда, по крайней мере, я снимаю шляпу и становлюсь перед тобой на колени, готовый отдать тебе все. При таком взгляде на божественное, "священное" раскрывается через неустанную череду иконоборцев.

Эта искренне-ироничная реконструкция веры выходит за рамки надоевшего клише "духовный, но не религиозный" (которое, по многим причинам, которые нам не нужно подробно описывать, является тупиковым). Она помогает нам заново изобрести не только духовность (переживание и выражение высших внутренних состояний), но и саму религию (смыслообразующую ткань нашей соотнесенности с реальностью во всей ее полноте). Религия, таким образом, переосмысливается; она выходит из своих рамок привычной нам категории (созданной в основном в XIX веке) и объединяется с искусством, наукой и критическим мышлением; она становится адаптированной к эпохе Интернета, к каждому уникальному человеку и к каждому контексту.

Не каждый момент и не каждый аспект жизни может быть реально "духовным"... Но у каждого из нас всегда есть какая-то "религия". В самые худшие дни жизнь не будет казаться нам духовной и безмятежной, она подаст нам очередной бутерброд с дерьмом, но наша религия, наша вера - это все, что у нас есть. Следовательно, вместо того чтобы пытаться быть "духовными, но не религиозными", мы должны признать, что все это время были "религиозными, но не (всегда) духовными". Если это имеет смысл.

Искренняя ирония может спасти Бога. И тогда Бог спасает наши падшие души на благоприятном перекрестке факта и вымысла. Разве это не возвышенная бездарность?

 

Звук, когда оба хлопают

В заключение этой главы я хотел бы найти золотые жилы в некоторых других двустишиях, которые тесно связаны с искренней иронией.

Знаменитый дзэнский коан задает вопрос: "Что такое звук хлопка одной руки?". Дзенские коаны были разработаны для того, чтобы радикально разрушить наш концептуальный ум и привести нас в царство чистого парадокса, а значит, и к процветающим там бессловесным озарениям. Возможно, на несколько менее глубоком уровне существуют парадоксальные "оба-два", которые отражают различные аспекты "колебания" между иронией и искренностью. Некоторые из них были предложены голландскими искусствоведами Тимотеусом Вермеуленом и Робином ван дер Аккером: прагматический романтизм, осознанная наивность и магический реализм.

Теперь нам нужно тщательно выбирать обе руки. Не все обе стороны рождаются одинаковыми. Дело в том, что два, казалось бы, противоположных элемента должны конфликтовать таким образом, чтобы открывать желаемое поле возможностей. Так что нельзя ходить с двумя противоположностями и думать, что вы достигли большего синтеза или мудрости. Ограбить банк и раздать нищим? Ну, это достаточно хорошо для сказки о Робин Гуде, но, вероятно, не очень хорошая идея в реальности. Быть одновременно националистом и социалистом? Ну, это уже национал-социализм.

Как уже упоминалось, философ Кьеркегор назвал свою самую известную работу "Или-или": чтобы жить по-настоящему, нужно иногда принимать решение, совершать прыжок веры, занимать позицию. Но дело в том, что "или-или" содержит "или-или", а "или-или" не содержит "или-или".

Если вы позволите мне немного запутаться в рассуждениях:

● Это не "и то, и другое" или "или-или";

Это и "и", и "или-или".

● Это и то, и другое, и третье.

Все это говорит о том, что существуют продуктивные и деструктивные парадоксы; нельзя произвольно сочетать любые противоречия. Чтобы хорошо сочетать оба элемента, вы должны определить их неарбитражно, так, чтобы они имели смысл на более глубоком уровне, который проясняет и обогащает обе стороны. А для этого нужно сначала провести различие между двумя элементами, полностью их разделить и только потом экспериментировать с их сочетанием. Вы дифференцируете, а затем реинтегрируете, где это возможно и желательно.

Давайте начнем с обеих рук Вермюлена и фон дер Аккера.

Прагматичный романтизм - это принцип, который заключается в том, чтобы одновременно занимать неапологетически романтическую позицию по отношению к жизни, как это делали страстные художники, поэты и философы романтизма в XIX веке, и делать это настолько прагматично, насколько это вообще возможно. Да, жизнь должна быть очаровательной, и да, вы должны следовать этой уникальной внутренней искре и выражать свою индивидуальность, потому что только это может привести к гармонии между тем, что внутри, и тем, что вокруг нас. Да, альпинизм и "восприятие восторга" природы приводят к ощущению драматического! Грандиозного! Космические изображения космического телескопа "Хаббл" говорят с нами, а затем они могут говорить через нас, когда мы направляем свое вдохновение в мир. Романтический момент духовного блаженства, творческого озарения или даже влюбленности делает весь мир и его страдания каким-то образом "стоящими того". И все же ничто из этого само по себе не решит, например, климатический кризис. А климатический кризис уничтожит большую часть потенциала такой красоты с лица Земли. Таким образом, именно растягивая душу между этими двумя полюсами, удерживая их оба одновременно, можно создать движения, которые работают от духа романтизма к реальным решениям. Прагматизм не имеет направления без любви и восторга, но моменты восторга не могут длиться долго. Например, климатическое движение может быть по-настоящему успешным только в том случае, если оно сознательно использует любовь к природе и ее тайны для подпитки человеческого участия в науке, политике и самом грязном из всех: политике. (То же самое, кстати, можно сказать и о браке.) Так что если мир разделился на прагматиков и романтиков, то самым плодотворным парадоксом для размышлений становится прагматический романтизм. Возможно, эти две вещи никогда не станут счастливым браком, но в попытках соединить их в одном объятии есть творчество и