Шрифт:
Закладка:
— Погромче.
Женщина, приструнив крепким жестом руки заскучавшего сынишку, опять стала повторять свой просительный текст.
Константин Ильич дослушал её и вдруг сказал неожиданно для себя:
— Заходите.
Женщина так быстро впихнула впереди себя сынишку и закрыла за собой дверь.
Константин Ильич сел на стул в коридоре, но пригласил гостью сесть.
— А почему ко мне? — спросил он.
— Да соседи посоветовали, сказали, что вы хороший человек.
— Что-что сказали?
Женщина повторила фразу о хорошем человеке прямо ему в ухо.
— Не ври. Не могли они обо мне такое сказать.
Потом он включил чайник и предложил:
— Садись и всё рассказывай. Только погромче.
Константин Ильич заставил почти кричать визитершу. Он давно знал, что лгать громким голосом неловко. Прокричать вранье не каждый сможет.
Так они стали жить в одном доме. Гостья назвалась Лилей. Константин Ильич долго смотрел в её паспорт, потом нехотя вернул.
Женщина приехала с юга, сбежала от мужа и его подлости. Именно так она и сформулировала. Дед Константин отвел им комнату на втором этаже, с окном в сад.
Он всё еще пытался остановить женщину и назвал немыслимую цену за свое бревенчатое жилье. Лиля только согласно головой кивнула.
Так началась их совместная жизнь, вернее жизнь под одной крышей. И всё было вроде бы путем, но старика смущало то, что Лиля сидела целыми днями дома, с небольшими перерывами на магазин и обед. Она сидела за столом и все писала и писала что-то.
— Ты бухгалтерша что ли, столько бумаг?
Лиля ничего не стала ему объяснять, а только жестом приказала не мешать ей.
Константин Ильич послушно отстал и других вопросов уже не задавал. За съем комнаты он с нее получил. Ну, и пусть себе живет. И пацан у нее тихий такой. Сидит с телефоном и ни на что больше не реагирует.
Однажды Константин Ильич подсел к Лилиане и вдруг признался, что он — глупый человек. Так и сказал, с жалкой извинительной интонацией.
— Я знаю… Я — человек глупый. Но объясни, что ты все пишешь.
— Роман исполняю, — загадочно ответила жиличка.
— Книжку что-ли делаешь? — Константин Ильич уважительно сдвинул глаз на исписанные листы.
Лиля больше не отвечала. Она опять остановила возможный разговор уже привычным для старика жестом “не мешай”. Лиля умело так и строго вскидывала при этом ладошку.
И Константин Ильич отступал.
Атмосфера, которая вошла в дом вместе с этой женщиной обратила этот дом к миру передом. Как избушку на куриных ножках.
Что-то произошло в доме, в нем поселилась какая-то недоступная по торжественности тишина. И Константин Ильич чувствовал эту тишину, и она необыкновенным образом изменила его. Он теперь бродил по дому оберегом этого нового пространства, и до него доходила честь, оказанная кем-то ему.
Константин Ильич преобразился, он перестал греметь кастрюлями и табуретками. Иногда он жарил огромную сковородку картошки, посыпая ее укропчиком, и звал к столу жильцов.
Лилиана съедала свою порцию, не замечая ни вкусности, ни укропности продукта. Хватала большую кружку с чаем и убегала к себе наверх.
Константин Ильич колол во дворе дрова, развлекая тем самым маленького сына жилички.
Дни проходили для всех в тишине и радости.
Константин Ильич хорошо оценил это чувство покоя и принадлежности его к чему-то высокому и ускользающему в его жизни.
Маленький Саша пытался научить его обращению с его телефоном, но старик только отмахнулся и опять признался уже мальчонке:
— Глупый я, увы!
Внезапно вся эта идиллия рухнула в одночасье.
К дому подкатил мрачный толстый джип. Из него выгрузилось всё семейство его сына. Такие же толстые и мрачные.
— Отец, это правда, слухами земля полнится. У тебя живет кто-то.
Константин Ильич сделал вид, что не слышит.
— Мы к тебе на недельку-другую. У нас ремонт.
Сын с семейством прошли в дом. Делово и совсем по-хозяйски.
Сын сразу стал подниматься с чемоданом на второй этаж.
— Туда нельзя! — остановил его резко Константин Иванович.
И тут навстречу из своей комнаты вышла Лилиана. Лицо её было испуганным. Она, с вопросом в огромных ее глазах, смотрела на приезжих.
— Это кто? — спросил сын.
Константин Ильич не удостоил его ответом.
— Не волнуйтесь, Лиля, идите работайте. Это мои родственники. Примчались неожиданно.
— Я сын, — обиделся родственник.
— Здравствуйте! — только и сказала Лилиана и ушла к себе в комнату.
— Деда, это кто? — спросила взрослая его внучка Ира. Но дед был глух и вопроса не расслышал.
— Кто это? — почти в ухо крикнула ему невестка.
— Жена моя, — вдруг неожиданно и спокойно ответил Константин Ильич.
Семейство застыло от такого сообщения. Невестка, думая, что ее не слышат:
— Рехнулся, старый хрен!
— Паспорт показать?
Константин Ильич впрямую и близко подошел к сыну.
— Чаще бывать надо! И я не рехнулся, и я — не старый хрен, — усмехнулся Константин Ильич.
Невестка слегка смутилась, но ненадолго.
Она решительно встала и направилась по лестнице на второй этаж.
— Только попробуй!
Сказал неузнаваемым тихим голосом Константин Ильич и преградил ей дорогу.
Тут уже обиделся сын. Он схватил чемодан и сумку.
— Уезжаем отсюда, — приказал он.
И уже через минуту джип на огромной скорости рванул по шоссе.
Опять вышла из комнаты Лилиана. Она спустилась со своей большой кружкой за чаем.
— А что родственники, уже уехали? — спросила она довольно тихо и робко.
— Они так, проездом.
Лилиан со своим налитым чаем пошла наверх. Опять воцарились покой и тишина, той самой непостижимой высокой пробы, которую так полюбил Константин Ильич за это время.
Ему, правда, было слегка неловко за свою ложь перед сыном. Но почему-то он догадывался, что имел право на эту ложь.
И потом, Лилиана не узнает об этом. Пусть себе исполняет свою книжку. А он посторожит. И еще подумает о фразе, услышанной от жилички, сказанную кому-то по телефону:
“Единица вселенского разума — это слово. Неужели это так трудно понять?” — говорила она таинственному собеседнику.
Тот не понимал, но Константин Ильич тоже не понимал, но хотел поразмышлять на эту тему. А если не поймет, по своей глупости, то будет лишний повод подняться на второй этаж и спросить.
Золотистая тетрадь,
5 июня 2022
Нокаут
Сирень в сквере словно боксировала своей красотой. Вскинешь глаза вверх на ее могучие плотные кисти. И будто нокаут получаешь от этой красоты.
Лера присела за столик прямо под сиреневым кустом. Стала ждать свой кофе, лениво попивая из бутылки воду и любуясь сиренью над головой.
Народу было много, и каждый
