Шрифт:
Закладка:
«Один стол Прохора, а второй, полагаю, мой».
Осмотрелся. Большая часть товаров, такая как рулоны материи и свертки хрустящего хрома, лежала на грубо сколоченных полках, а другая, как конная упряжь и полушубки, просто висела на вбитых в стены гвоздях. На полу стояли две дюжины пар сапог, скатанный в рулон брезент, которым накрывают железнодорожные платформы, и пять самоваров. Рядом с ними стояли мешки и ящики.
– В них что? – поинтересовался я.
– Точно не скажу, а так, по памяти, гвозди, махорка, посуда. Ты у нас теперь кладовщик, тебе и разбираться.
– Разберемся.
Взял список со стола Прохора, потом достал свой и стал их сравнивать. Позиции совпадали, теперь осталось определиться по количеству. Ленька все это время стоял рядом, но стоило мне подойти к полкам и заняться подсчетом, как сделал скучное лицо и ушел в лавку.
Только я дошел до 32-й позиции, как в лавку вернулся Прохор Петрович Коромыслов. Я слышал, как он разговаривал с Шустровым, потом послышались приближающиеся шаги, и на пороге появился мужчина.
Прохор Петрович Коромыслов, мужчина лет сорока, являлся представителем третьего поколения приказчиков и иной профессии для себя не мыслил. Приятный лицом мужчина имел ухоженные усики, был аккуратно, с претензией на моду, одет и, как он любил говорить, «обладал приятным обхождением для женского пола». Оружия в руках никогда не держал, крови боялся, умел играть на гитаре, имел приятный тенор и большой запас трогательных любовных песен и романсов. Любил шоколад, сладкое вино и женщин. Я бы не удивился, узнав, что он увлекается любовными романами, так как в его разговоре нередко проскакивали книжно-пафосные трафареты из подобного чтива. Политики избегал, не касался ее ни в спорах, ни в разговорах. При всех его недостатках торговать он умел красиво, умело определяя клиента при деньгах и раскручивая его на покупки. Да и в людях неплохо разбирался. В этом я убедился прямо сейчас.
Коромыслов вошел и замер выжидающе, не зная, как себя со мной вести, но при этом лицо сделал надменное и попробовал надавить на меня взглядом. В ответ получил скучающе-равнодушный взгляд, в котором читалось: плевал я на тебя, начальник.
– Доброго дня вам, Прохор Петрович. Я кладовщик. Как съездили?
– Здравствуй, Егор. Тебе сказали, кто я?
– Вы отвечаете за магазин и за деньги. Я отвечаю за склад. Вам об этом сказали?
Я специально разделил наши обязанности, говоря тем самым: ты – начальник в лавке, я – на складе. Идти на конфликт Коромыслов не стал, просто принял к сведению, что попытка поставить меня на место не прошла.
– Да, мне Шустров уже сказал.
– Тогда, с вашего разрешения, я займусь дальше ревизией склада, – при этом я добавил холодка в голос.
После слова «ревизия» и изменения моего тона Коромыслов окончательно «сдулся», словно шарик, из которого выпустили воздух, а уже в следующее мгновение его лицо приобрело льстиво-угодливое выражение.
– Тогда не буду мешать. Работай, Егор.
Коромыслов вернулся в лавку, а я продолжил сверку товара согласно бумагам. Закончил все только к пяти часам дня. Сел за свой стол и подбил итог. Не хватало рулона материи, пары сапог, керосиновой лампы и фарфорового чайного сервиза на шесть персон. Не успел я потянуться и зевнуть, как в проеме двери появился Ленька, которого явно прислал Прохор узнать о результатах проверки.
– Ну как, Егор? Закончил?
– Закончил. Слушай, есть здорово хочется. Ты как решаешь этот вопрос?
– Мамка с собою дает. Перекусываю, когда время есть.
– Понятно. Тогда я в свою комнату поднимусь, у меня в мешке кое-что есть. Тоже перекушу. Если что, я там буду.
Ленька проводил меня с разочарованным видом.
Еще спустя полчаса приехал Семен. От него разило спиртным, но пьяным он не казался.
– Все на месте. С кладовщиком познакомились? – когда Коромыслов и Ленька кивнули головой, продолжил: – Что с бумагами, Прохор?
– Почти все согласовано, Семен Григорьевич. Осталось получить одну подпись, а на нее поставить печать, – с выражением угодливости на лице залебезил бывший приказчик. – Завтра к обеду все будет. Обещаю!
– Смотри, Прохор. Мордой ответишь, ежели прогон будет!
– Все будет сделано! Слово даю!
– Чего полки пустые? Товар где?!
– Так новый кладовщик товар проверял. С него и спрос, – перебросил на меня вопросы Коромыслов.
– Проверил?
– Вот бумага, Семен Григорьевич. Тут все записано. Терентий Степанович просил ему прямо в руки передать.
– Передам. Так что с товаром?
– Теперь выдам, что потребуется. Еще мне сказали, что на втором этаже еще один склад. С ним как?
– Не твоего ума дело, старовер. У тебя все?
– Мне бы матрас какой, – попросил я.
– Что, совсем ничего нет? – удивился Семен.
– Только топчан, кресло и стул.
– Хм. Сегодня так перекантуешься, а завтра чего-нибудь привезу. Теперь тебе, Прохор. Буду завтра, привезу продукты, ты знаешь, что с ними делать.
– Все будет в ажуре, Семен Григорьевич.
Уже выходя из лавки, бандит обернулся, обежал нас всех глазами и грозно пообещал:
– Если завтра лавка не будет торговать, пеняйте на себя.
После его отъезда мы занялись раскладкой товара в магазине. Временами я ловил на себе взгляды Леньки или Прохора, но разговаривали они со мной только по делу.
Уже завечерело, когда мы все закончили. На прилавке теперь стояли весы, которые были очень похожи на весы советского времени, с двумя чашками и набором гирек. Только эти были куда массивнее и тяжелее, так как их станина была отлита из чугуна. Да и гирьки были другие, формой похожие на гири, которые поднимают атлеты-силовики. Рядом с весами лежали деревянные счеты и линейка. Заметив мой взгляд, Коромыслов как-то скукожился, лицо стало несчастным, и он нехотя пояснил:
– Это все, что осталось от моего прошлого. Взять этот аршин. Я его на свои деньги купил, как только поступил в приказчики к купцу первой гильдии Пименову Макару Степановичу. Человеком тогда был! Теперь кто я такой?
– Да ладно себя жалеть, Прохор Петрович! Когда торговля развернется, большим человеком будете! – решил я ему польстить.
– Торговля! Ну да! Конечно, развернемся! – в его голосе чувствовалась издевка, видно, и он о чем-то таком догадывался. – Завтра открываемся в половине восьмого. На сегодня все. Егор, закрывай склад.
Не успел он так сказать, как Ленька уже метнулся к двери, выкрикнув на ходу:
– Пока, граждане-товарищи!
Я закрыл