Быстрым и неожиданным движением Семен сильно ударил стоявшего перед ним парня в солнечное сплетение, от удара того сразу согнуло пополам. Он скорчился, выпучив глаза и судорожно хватая ртом воздух. Семен небрежно оттолкнул его и зашел внутрь. Мы с Мишкой подошли ближе. Через проем двери было видно как парнишка с трудом разогнулся, с шумом вздохнул воздух и только тогда заговорил:

– Семен Григорьевич, простите, бога ради! Не рассмотрел с ходу…

– Где Прохор, ракло?! – перебил его Семен.

– Так он… ушел, с бумагами, – растеряно пробормотал парень, скривившись и держась за живот. – Сказал, позже будет.

– Фуфло гонишь, глупарь?!

– Нет. Нет! Как есть правду говорю!

– Гляди у меня! Склад привели в порядок?

– Все в порядке! – боязливо отрапортовал парнишка, стараясь при этом держаться как можно дальше от Семена. – И бумагу Прохор Петрович составил.

– Старовер, ходь сюда! – Когда я перешагнул порог и встал рядом с ним, тот своеобразно представил меня парню. – Смотри на него, фуцан позорный! Он будет тут кладовщиком. Бумагу, что составили, ему отдайте. А теперь давайте живо разгружайте телегу, только то, что под рогожкой лежит, не трогайте.

Таская мешки в лавку, я накоротке познакомился с парнем, который назвался Ленькой. Когда мы все выгрузили, Семен ткнул в корзины и мешки пальцем и сказал:

– Эй, старовер, ходь сюда, – когда я подошел, он продолжил. – Все это запишешь в бумажку. И еще. Прохору передайте: завтра пусть открывает лавку.

– Эй! Чего топчетесь! – крикнул он уже нам с Мишкой, выходя на улицу. – Поехали!

Мы снова сели в телегу. Семен тронул вожжи, и мы неторопливо поехали по улице. Я оглянулся, парень стоял у двери с растерянным лицом и чесал в затылке. Какое-то время ехали, потом наш возница остановился. Бросил взгляд по сторонам: вывески «Аптека» нигде не было.

– Я дальше еду, – объяснил Семен и указал нам направление. – Канайте по той улице. Тут минут десять ходу до той аптеки. Сделаешь дело, старовер, и назад в лавку. Понял?

– Понял, Семен Григорьевич.

– Вот и ладно, а ты, Мишка, как закончишь свои дела, подходи в шалман на Горелой. Как найти его, я тебе объяснил.

На поиски аптеки, закупку и упаковку лекарств у нас ушло около часа. Вышли, а затем попрощались.

– Ну, бывай, Егор.

– Привет бате и Кацу передавай. Ежели кто из них приедет в город, буду рад видеть.

Дорогу с первого раза не запомнил, пришлось спрашивать у дворника-татарина.

– Вот туда ходи! На Гостиную ходи, а там ходи до дома Зельмановича…

– Кто такой Зельманович?

– Большой человека! У него магазины и кондитерская был. Он еще почетный гражданина был. Медал имел.

– Бог с ним. Дальше как идти?

– Там ходи в Покровский мал-мал улица. Дальше…

– Переулок, что ли?

– Ага!

Названия запоминать не стал, главное, уловил направление и, поблагодарив дворника, пошел дальше.

Дверь лавки была закрыта, но не заперта. Зашел. Ленька протирал полки, стоящие за прилавком, какой-то цветастой тряпкой. Увидев меня, насторожился. Он еще не понял, что за тип пришел.

– Ну что, давай по-настоящему знакомиться, – первым протянул я руку. – Егор Аграфов.

– Леонид Шустров. Можно Леней. Раньше о тебе не слышал. Ты откуда?

– Недавно в ваших краях. Мишку видел, что был со мной? Он сын хошего приятеля Терентия Степановича, вот его и отец и замолвил за меня словечко.

– Так-то оно так, а все одно непонятно. Ты, Егор, из каких будешь?

– Хм. Даже не скажу. Наверно, из городских жителей.

– Городской? Ну-ну. А у нас впервой?

– Впервые. Слушай, мне сказали, что у нас тут главный – Прохор Коромыслов. Он где?

– Пришел, а стоило ему услыхать слова Семена Григорьевича, так схватил свой портфель с бумагами и вновь убежал.

– Что, Семен Григорьевич сильно строг? – поинтересовался я.

– Крутой нравом человек. Может и кулаком в морду заехать. Я так понимаю, что ты с ним близко не знаком?

«Прощупывает меня парень. Непонятен я для него. Пытается понять: бандит я или просто так?»

Я еще не знал, что Леонид Шустров попал на работу в лавку благодаря своему дальнему родству с Настасьей. Его мать приходилось ей двоюродной сестрой. Разбитной, вороватый и азартный парень с приятным лицом был жадный до денег и удовольствий, а карты и азартные игры были его страстью. Сначала его намеревались привлечь в банду, но оказалось, что у Леньки непорядок с нервами.

В острые жизненные моменты он просто терял голову и был способен на самые неожиданные поступки. Завалить дело или сесть в тюрьму из-за его дурной головы никто не хотел. Так бы о нем и забыли, да только появилась идея открыть лавку. Бандиты его к своим тайнам и близко не подпускали, но что дело нечисто, догадаться было несложно. Парень их боялся, терпел все издевательства, но терять такое хлебное место не хотел.

– С кулаком ко мне не лез, а так знаком, – ответил я неопределенно. – Так что, Леонид, может, делом займемся? Где та бумага, что вы составили?

– Это не ко мне. Это у Прохора Петровича надо спрашивать!

– Пусть так, а чего тогда товары не выставляешь? Вы же с Прохором Петровичем, наверно, уже наметили, чем торговать в первую очередь будете?

К моему удивлению парень от этих простых вопросов напрягся, а глаза трусливо забегали.

«Что-то нечисто с этой лавкой. Или с парнем?»

– Все у Прохора Петровича. У него все бумаги. Мое дело – покажи, подай, продай.

– У Прохора так у Прохора. Прикрой пока дверь на засов, и пойдем, покажешь мне мою комнату.

Второй этаж здания был когда-то жилой, вот только последнее время тут явно не жили, о чем говорил запущенный вид комнат. Пыль, паутина, следы грязи. В моей комнате стоял и голый топчан, продавленное кресло и стул.

– Это все? – я еще раз осмотрелся, словно надеялся еще что-то увидеть.

– Не с меня спрос, Егор. Сам-то я живу у матери. Ты у Семена Григорьевича, когда приедет, спроси.

– Погоди, а остальные комнаты? Может, там кровати есть?

– У меня ключ только от этой комнаты. Здесь еще одна комната отдана под склад, но ключ от нее только у Прохора Петровича.

– А что там?

– Там я только один раз был, когда мы затаскивали швейную машинку. Ох и тяжелая! Просто неподъемная! Название не русское. Зан… Зин…

– Зингер.

– Во-во! Зингер. Помню, коробки там еще какие-то стояли. Хотел посмотреть, что там, так мне такую затрещину влепили, что голова полдня болела.

– Я так понимаю, главный склад внизу. Сейчас свой мешок кину, и пойдем.

Склад находился на второй половине магазина и