— Отлично. Они будут довольны. Пора возвращаться в Святилище.

Живо покинув пролет, прижавшись к стене с другой стороны, для надежности я все же встала за тяжелую портьеру. Темная ткань абсолютно не пропускала свет, так что видно меня не было однозначно. Другое дело, что меня могли запросто унюхать или же услышать стук моего сердца, но ничего такого не произошло.

Спустившись вниз, храмовники в светло-серых хламидах вернулись в коридор и тут же покинули его через другие двери, а я едва не вскрикнула от неожиданности. Стоило светлой створке за ними закрыться, как в коридоре обнаружились гвардейцы, о существовании которых я просто забыла.

Привалившись спинами к стене, в коридоре с этой стороны сидели двое, в то время как ноги еще одного выглядывали с лестницы, которая вела в башню. Глаза мужчин были закрыты, тела — расслаблены.

Испугавшись, что они могут быть мертвы, я первым делом пристально присмотрелась к ним и, лишь увидев, что грудь одного вздымается, смогла с облегчением выдохнуть. Не знала, сколько у меня оставалось времени до их пробуждения, но действовать нужно было быстро.

Тем более что я не ведала, какая именно комната из четырех принадлежит Илоне.

Ни первая, ни вторая спальня мне не подошли. Заглянув в каждую, я первым делом отправлялась к шкафу, в котором на вешалках расположились наряды. Какие именно платья себе выбирала Илона, я помнила отчетливо, но, честно говоря, и без этого узнала бы ее комнату.

Просто потому, что в отличие от предыдущих двух спален это помещение представляло собой смесь хаоса и только прошедшего урагана. Даже удивительно, что храмовники остались безучастны к этому бардаку.

— Девушка выпала из окна, — проговорила я тихо, осторожно прикрыв за собой дверь.

Рассуждать вслух было гораздо проще. Создавалось ощущение диалога, что прекрасно приводило в движение мысли.

Подобравшись к окну, я первым делом осмотрела темно-синие портьеры. Они висели в каждой комнате, давая возможность спрятаться от солнца днем, но меня интересовали исключительно как улика.

Если бы меня выталкивали из окна, я бы цеплялась за все, что только могла, но ткань оказалась нетронутой. Ни единой затяжки мною не было обнаружено, а значит, их либо сменили, либо погибшая девушка к ним не притрагивалась. И вот тут возникает закономерный вопрос: почему?

Две девушки погибли, еще две подставили себя, принимая ухаживания других мужчин, но по своей ли воле? А впрочем, нет, не так. Принадлежала ли им их воля в этот момент? Или же они успешно исполняли роль чужих марионеток.

В этом мире возможно было все.

Собственно, именно на этой мысли я и споткнулась. Осмотрев окно по периметру, я не нашла ни единой царапины, ничего такого, что могло бы сказать о том, что девушка цеплялась за жизнь, но это внутри. То, что я искала, — отчетливый след от пяти когтей — нашлось на стене снаружи, что несколько усложняло дело.

Во-первых, девушка все-таки сопротивлялась, не желая покидать этот бренный мир, а значит, была в своем уме. Во-вторых, Рейтар рассказывал о человеческой девушке, а следовательно, когтей у нее совершенно точно быть не могло. И в-третьих, если след все же принадлежал ей, то человеком ее назвать никак нельзя было. Скорее полукровкой, раз она не имела явных отличий, которые отнесли бы ее к одной из высших рас.

Что наводило на определенные выводы.

Кто-то запустил на отбор полукровок, возможно дракониц, и скрыл эту информацию от Рейтара. Вероятно, потому, что знал, что у чистокровных чешуйчатых, принадлежащих определенным Домам, шансов на выигрыш ничтожно мало. Будь я на месте такого жениха, выбрала бы невесту извне, чтобы ни один Дом не получил преимущества, но что, если он не будет знать о том, к какому Дому девушка на самом деле относится?

То-то и оно.

Итак, вопроса осталось три. Первый: кто проморгал полукровок на отборе, а точнее, скрыл их реальную суть? Второй: кому выгодно избавляться от драконов и полукровок, ведь первая погибшая являлась чистокровной драконицей? И третий: как к этому всему относятся храмовники?

К сожалению, реальных ответов у меня не имелось. Зато предположений оказалось с лихвой. Только обдумать мне их не дали.

Услышав скрип открывающейся двери, я так и замерла за портьерой, сидя на подоконнике. Одна из створок была распахнута — ветер свободно гулял по комнате и нет-нет да и тревожил светло-голубой тюль.

Тюль, который так или иначе пусть и не сильно, но просвечивался.

Замерев, задержав дыхание, я даже не моргала, во все глаза следя за новым посетителем. Им, как ни странно, тоже оказался храмовник в светло-сером балахоне, который являлся исключительным знаком Совета Семерых.

Мои догадки все больше походили на правду.

Намагичив что-то ярко-зеленое, расставив руки в стороны, этот тип тоже хлопнул в ладоши. Хлопнул, остался доволен своим результатом и уже собирался уйти, как мне неожиданно приспичило чихнуть.

Я даже осознать произошедшее не успела.

— Кто здесь? — рявкнул тяжелый бас испуганно.

— Привидение, — ответила я, головой и руками медленно натянув тюль. — Кошелек или жизнь?

Честно говоря, я впервые видела, как пугается взрослый человек. Попытавшись сбежать от очень милого и, между прочим, обаятельного привидения, храмовник сначала врезался в дверной косяк и лишь потом вылетел из комнаты.

Не смеяться было попросту невозможно. Закрыв окно, с подоконника я фактически сползла, утирая скупую слезу. Не знаю, кому принадлежала идея создания фейка о существовании призрака, но, кажется, эта выдумка только что спасла мне жизнь.

И изрядно потопталась по чужим нервным клеткам. А впрочем, чего я хотела? В мире, наполненном магией, духи как раз таки существовали.

Дальнейший осмотр спальни и санузла почти ничего не дал. Если где-то тут раньше и были улики или тайные захоронения в стенах или полу, то бардак, оставленный Илоной, окончательно разнес все, до чего успел дотянуться.

Не привыкшая к тому, что необходимо убирать за собой, девушка устроила армагеддон местного масштаба, разбираться с которым у меня не было ни сил, ни желания.

Но покинуть ее комнату и остаться при этом незамеченной я не успела.

— Ты что здесь делаешь? — требовательно спросила Илона с порога, едва завидев меня.

Стояла я в этот момент с небольшой резной черной шкатулкой в руках, в которой обнаружила до боли знакомые белые чешуйки. Зачем она их собирала, я даже предположить боялась.

Поставив шкатулку обратно на столик, я прошлась по спальне в сторону выхода. Аккуратно прошлась, стараясь ни во что не вляпаться, но язык за зубами удержать не смогла:

— Намереваюсь натравить на тебя «Ревизорро», но думаю, что ограничусь только санэпидемстанцией. У тебя там в уборной странная черная жижа по полу ползает. Ты, случаем, никого не теряла?