— То есть твоя власть в королевстве лишь номинальна? — пыталась я понять все эти хитросплетения по управлению клочком земли.

— Не совсем так. Семьи Великих Основателей имеют свою власть, хранители Домов свою, а правитель нужен для того, чтобы удерживать равновесие между их желаниями и решениями, дабы ни один из Домов не смог получить влияния больше, чем другие.

— Но разве ты можешь быть беспристрастным? — засомневалась я. — Насколько я понимаю, вы с Арскилем относитесь к Дому Огня.

— В том то и дело, что за годы правления моя семья научилась отделять личные интересы от общих, но другие Дома считают, что это не так, что они тоже имеют полное право занять трон и получить больше власти, чтобы действовать в своих интересах. Все было гораздо проще, когда в Королевстве Пылающих правили снежные драконы, — скрывая набежавшую грусть, усмехнулся Рейтар.

— У вас и такие бывают? — удивилась я, запнувшись о каменный выступ.

Серым камнем была выложена вся дорожка вдоль улицы.

Поймав меня, не дав мне позорно свалиться, мужчина молча предложил свой локоть, за который я тут же уцепилась. Я и истинная женская грация в этом теле никогда между собой не дружили, хотя я делала все, чтобы быть как можно поворотливее.

— Были когда-то. Самое немногочисленное племя — их истребляли сильнее всего из-за той опасности, которую они несли магам. У них никогда не было своих земель, они не хотели богатства или власти, хотя это желание присуще абсолютно всем драконам, но при этом правили достойно. Последняя принцесса Снежного Дома бесследно пропала более века назад, и она действительно была последней, единственным снежным драконом того времени.

— Я прошу прощения, а размножаться они не пробовали? Ну там пестики, тычинки, — покосилась я на Арскиля, вертящегося на шее Рейтара.

Парочку волос малыш ему уже точно выдрал, судя по страданиям, что время от времени отражались на лице мужчины, и теперь старательно крутил уши, пытаясь рассмотреть в них не иначе как золотые прииски.

— Они, Амелия, как никто другой верили в любовь, но слишком часто обжигались о ложь. У остальных драконов в приоритете же другие ценности. Мы смотрим на этот мир иначе, и это, как ни странно, способствует нашему выживанию. Заглянем на ярмарку?

Увидев впереди разноцветные навесы, под которыми действительно расположилась ярмарка, я кивнула. Дальнейший путь мы проделали молча, но совсем не потому, что мне было нечего сказать.

Напротив, я могла бы сказать слишком многое о черствости и сухости драконьих сердец. А еще мне почему-то было до безумия жаль снежных драконов. Лично я жизнь без любви, какой бы она ни была, просто не представляла. Для меня любовь — к близким, к одному единственному, к детям — это то, ради чего вообще стоило жить; то, за что я была готова бороться до последнего.

Но, глядя на Рейтара, я понимала, что он так не считал. Я вообще была человеком понимающим, к сожалению. Возможно, раньше ему просто не приходилось по-настоящему любить. Я бы искренне хотела, чтобы когда-нибудь он это светлое чувство испытал.

Чувство, которое и дает силы жить несмотря ни на что.

Драконья ярмарка приковывала взгляды не меньше человеческих. Что удивительно, торговали здесь исключительно чешуйчатые. Это было видно по глазам с характерными вертикальными зрачками, но товары, должно быть, привозили со всего света.

Чего только не попадалось нам на глаза. И эльфийская растительная косметика, и драгоценные украшения, созданные гномами; и стальное оружие, сделанное дроу. Ароматные специи, разноцветные ткани, странные овощи и фрукты. Мне нравилось просто бродить среди пестрых рядов и разглядывать безделушки, которые, в принципе, мне были не нужны, но кое-что все же привлекло мое внимание.

И не только мое. Под навесом с игрушками мы с Кирюшей остановились очень надолго. Увидев деревянные кубики и фигурки, я почему-то вспомнила шутку про прибитую к полу гвоздями машинку. Дракошке такое не грозило: его дядя мог скупить товары со всей ярмарки, что и продемонстрировал, когда Арскиль закапризничал, но я не дала.

Потому что все, что нужно детям, — это внимание.

— Полетели-полетели-полетели! — смеялась я, крепко удерживая дракошку за переднюю лапу.

За вторую лапу его держал Рейтар, что позволяло нам обоим одновременно приподнимать мальчишку над землей по мере движения через ряды. О своих капризах он тут же забыл. Зато вспомнила я, уловив невероятно, до безумия знакомый аромат.

Шумно втянув носом воздух, я остановилась. Взгляд тут же нашел передвижной лоток со сладостями. Тележка мирно курсировала по площади, останавливаясь там, где ее настигали желающие чем-нибудь полакомиться.

— Это чем таким сладким пахнет? — уточнила я, активно принюхиваясь.

Кирюша смотрел на меня с непониманием. Ему хотелось еще полетать, на что он беззастенчиво намекал, настойчиво царапая когтями мою ладонь.

— Сладкая паутинка из карамели. В детстве мы с братом были готовы душу за нее продать. Хочешь?

Хотела. И не только паутинку, которая была чертовски похожа на сладкую вату. За торговыми рядами обнаружилась небольшая площадь, где стайкой под присмотром взрослых бегали дети. И вот, возможно, для взрослых драконов развлекаться и получать удовольствие от жизни было странным, но лично я не видела в этом ничего плохого.

— Да идем же! — упиралась я, затаскивая Рейтара на карусель.

Аттракционы здесь были самые примитивные: цепочки, скользящие прямо в воздухе; карусель с разноцветными живыми птицами, которых полагалось седлать, и катание на крупных лошадях, но именно они позволили мне вспомнить о том, что я все еще жива, что я все еще способна на радость, а значит, на борьбу.

— Ты удивительная, когда смеешься, — вдруг сделал мужчина мне комплимент.

Услышать от него нечто подобное было приятно и неожиданно. И не потому, что это казалось странным, учитывая то, с какой силой он вцепился в бедную темно-синюю птичку, так похожую на страуса, а потому, что смотрел он на меня при этом без страсти, без желания, которое, по обыкновению, проскальзывало в его глазах вместе с оранжевыми огненными вспышками.

Нет, пламя, теплое пламя в его глазах появилось, изменив цвет радужек, на мгновение заставив зрачки вытянуться в тонкие вертикальные линии, но эмоции…

Неожиданно смутившись под этим взглядом, я опустила глаза и не обнаружила на желтой птичке перед собой Кирюшу. За секунды, пока я искала его визуально, все больше впадая в панику, мне что только в голову не приходило, но малыш нашелся быстро. Забравшись на другую птицу, он намеревался вырвать черное перо из ее хвоста.

— Кирюша, нельзя! — воскликнула я, но поздно.

Малыш уже выдрал перо, чем изрядно удивил пернатую. Но это сначала она удивилась, а вот потом разозлилась.

— Бежим! — предложила я, хватая дракошку на руки.

Но хватать пришлось не только Арскиля, но и застопорившегося Рейтара. Он до последнего не верил, что кто-то способен напасть на него прямо посреди белого дня. Недооценил он злопамятность птички, а я вот сразу поняла, что гнать нас будут прямо до канадской границы.