— …Говном и портянками, да, — перебил я его. — И что?

— Это мы с тобой знаем, чем на самом деле война пахнет, — вздохнул Слон. — А он вырос, глядя на фотки бравого отца с автоматом на фоне экзотических пейзажей. Ты ведь ему такие слал?

— Никаких не слал, — напомнил я. — У меня не было сына, забыл?

— Бля, забыл, прикинь? — опомнился Слон. — Опять забыл, да что за хрень такая… Но не важно, с его-то стороны всё так выглядит. Кроме того, Докище, ты телевизор давно смотрел?

— Лет десять назад, наверное. Никогда его не любил.

— Ну, не знаю, Интернет? Новости?

— Здесь плохо ловит, да и не интересно мне. Выпал из повестки на два года, а нагонять лень, да и незачем.

— Тогда поверь на слово — на молодёжь уже несколько лет из каждого утюга вещают, что настоящий мужик — это мужик с автоматом. Ему платят бабки, ему дают девки, он повидал мир — через прицел его особенно хорошо видно, сам понимаешь. Можно быть каким угодно умным, но это действует, а Димка твой с университетской бронью даже срочную не служил. Девки ему, конечно, и так дают, потому что он красавчик и при деньгах, но самоощущение не то…

— Детский сад, штаны на лямках, — раздражённо прокомментировал я.

— Ты забыл, каково быть юным, Докище!

— И вспоминать не хочу.

— Кроме того, я вижу момент, который ты наверняка отметил…

— Он втрескался в мою медсестричку, — сообразил я. — Не думал, что настолько…

— Молодо-зелено, — ухмыльнулся Слон. — Играй гормон, танцуй нога. Так что, ты не против, если твой сын станет твоим коллегой?

— Это может породить конфликт интересов, — сказал я. — Он тебе действительно настолько нужен?

— Просто позарез.

— Тогда бери на довольствие, я не возражаю. Тем более что будь я и против, ты бы всё равно это сделал.

— Обижаешь, дружище! Я бы просто тебя уговорил! Я убедительный!

— Мне ли не знать… — смирился с неизбежным я.

***

Слон не задержался — забрал Дмитрия со Змеямбой и отбыл восвояси. Дмитрий при этом смотрел на меня торжествующе, как будто хорошее что-то обрёл, а не сомнительную карьеру наёмника. Умный-то он умный, а дурак дураком. Как все мы в девятнадцать.

Удивила Алиана — подошла и нейтрально так поинтересовалась, чего это он и куда это он. Старательно изобразила, что ей это, в общем, совсем и не интересно, ну вовсе ни капельки, просто к слову пришлось, — я прям сразу поверил, ага. Мне показалось, что она заметила их перепих со Змейсой и внезапно для себя самой взревновала. Потому что даже ненужный поклонник — это всё равно поклонник. Внимание красивого юноши приятно девушке, даже если у неё есть своя девушка.

— Опять всё заканчивается? — спросила Анахита.

Я стою и смотрю, как Нагма рисует на планшете себя, рисующую себя на планшете, создавая многослойную рекурсию. Она теперь часто рисует автопортреты, настал возраст самоосознания.

Выходит недурно, хотя и мультяшно. Цифровая живопись провоцирует. Кроме того, девочка недавно рухнула в пучину аниме-эстетики. Надеюсь, неглубоко и ненадолго, жалко переводить такой талант на шаблонную пучеглазость. Но возраст, ничего не поделаешь, этим надо переболеть. Возраст и социализация — в кружке живописи у неё образовались подружки-сверстницы, завзятые анимешницы, они и притащили в наш дом эту заразу. Зато ребёнок впервые общается не только со взрослыми — в кыштаке она была пария, «иблисов выблядок», дети её избегали. Девочке скоро в школу, надо привыкать. Учительница Катя уверяет, что до сентября подготовит в третий класс, потому что неиспорченная цифровой цивилизацией Нагма поглощает программу начальной школы, урча и причмокивая. Ей интересно, и хочется ещё.

— Для вас — нет, — ответил я Анахите. — Куда бы меня ни понесло, это ваш дом. Твой и Нагмы.

— И что теперь будет?

— Не знаю. Сегодня поедем в город, подадим заявление в ЗАГС, устроим тебя на курсы вождения, запишем Нагму в школу. Я же обещал, что кыштак вам больше не грозит.

— Ты вернёшься?

— Буду жив — обязательно. У меня опасная работа, но я везучий. Денег вам двоим хватит надолго, а если что — устроишься поваром. Плов ты готовишь лучше всех на свете!

— Не надо «если что». Возвращайся. Мы будем тебя ждать, сколько понадобится, и даже дольше. Всегда будем ждать.

— Я знаю. Это важно — когда ждут.

***

День пролетел в бюрократических хлопотах. Не думал, что устроить ребёнка в школу — столько писанины. Я позиционировал себя как отца, и поскольку фамилия и отчество совпадают, вопросов не возникло. Поздний ребёнок, молодая жена, бывает. Анахите теперь по паспорту двадцать восемь, а сколько на самом деле — точно не знает. Ещё один человек без дня рождения.

Мой паспортный возраст, увы, никуда не делся. В отделе регистрации браков местного ЗАГСа сотрудница задумчиво поцыкала зубом, положив рядом наши паспорта, но ничего не сказала. И не такие забавные комбинации в жизни случаются. Подумаешь, невеста в дочери годится — обычное, в общем, дело. Окрутила перспективного вдовца молодуха-мигрантка, натурализовалась, как сумела.

Регистрацию нам назначили аж через полтора месяца, раньше, мол, никак. Вышли из ЗАГСа, сели в кафе, отметили мороженым. Анахита не пьёт, я за рулём.

— Не изменяй мне там ни с кем, кроме Змеямбы, — полушутливо-полусерьёзно сказала моя невеста.

— А с ней, значит, можно? — удивился я.

— Нельзя. Поэтому если случится, мне не рассказывай. Не хочу знать. Но она тебя хотя бы не отобьёт.

— Эй, мы только что заявление подали!

— Ты ещё полтора месяца не женат, — напомнила она. — Так что, если я убью тебя из ревности, меня не оправдают. Кстати, можно спросить?

— Что угодно.

— Ты меня любишь? Или это ради Нагмы? Её-то ты любишь, я вижу. Я не против, девочке нужен нормальный отец. Не отвечай, если не хочешь, это ни на что не повлияет, но я не могла не спросить.

— Отсутствие ответа будет ответом, — сказал я задумчиво. — Но ответа у меня нет. Я испытываю к тебе тёплые чувства.