– Оса, дай я хоть ботинки сниму, – через столетие попытался пошутить Арк. Куртка его давно на полу валялась, и где-то там же, но в неизвестном направлении приземлился свитер. А ботинки – да, всё ещё на ногах.

Я хихикнула, а пока он со шнурками воевал, упала на стул и смеялась до слёз. Не могла остановиться.

– Кто-то сейчас поплатится за всё, – у Арка совершенно счастливое лицо. Он попытался брови свести, но куда там! Ничего не помогло.

– Валяй! – махнула я рукой. – Даже сопротивляться не буду!

Драконов пакеты на стол поставил. Походка у него отличная. И задница. Я знаю, что не о том думаю. Хотя именно о том, о чём надо. Хватит уже бегать. Нет смысла охранять конюшню, когда из неё лошадей украли больше месяца назад. Украли и кое-что подбросили. Я снова смеюсь, но уже немного нервно. Не знаю, как вывалить на него потрясающую новость.

Ну, ладно. Не сегодня. Я решила. Позже. И пока не представляю, как всё объяснить. И поверит ли он мне – вопрос-вопросище.

– Может, чаю попьём? – это, скорее, от желания отдышаться.

– Давай, – хочется аплодировать стоя: у Драконова ни один мускул не дрогнул. Весь такой замечательный и добродушный. – Я как раз пирожные купил, твои любимые, с кремом.

Ой… лучше бы он этого не говорил, потому что слово «крем» почему-то не понравилось малышу, и меня тотчас же затошнило – хоть выбегай и порть всю малину.

– Я это, – говорю очень быстро, глотая вязкую слюну, – никаких пирожных. На диете я.

Арк смотрит на меня с удивлением.

– Алл, тебе же впору полные карманы мелочи насыпать.

– Зачем? – моргаю я от неожиданности.

– Чтобы ветром не уносило, как Мери Поппинс.

Шутник? Ну-ну, я ему ещё припомню.

– Какой ветер? У меня лишние килограммы и попа.

– Хорошая у тебя попа, не выдумывай.

Видеть его лицо, когда он произносит не очень изящное слово – дорогого стоит. Мечтательный котяра. Ну, да, мы в курсе: кое-кто любит прижимать меня за то самое место к себе. Словно невзначай. Вот же бесстыдник. Совершенно аморальный тип без комплексов.

До чая дело так и не дошло.

– Иди сюда, – подгребает он меня руками, как только я встаю со стула. Зажимает меня коленями, утыкается лицом в живот. Становится горячо от его дыхания и слишком близкого контакта.

Мои пальцы – в его волосах. Губы его прижимаются туда, где спит наш ребёнок.

– Не отпущу, – звучит глухо и настойчиво.

Не отпускай меня, Драконов. Потому что без тебя я не полноценная. Неровный осколок, незавершённая песня, недорисованная картина. Только с тобой мне хочется стать единым целым – сложить фрагменты и любоваться, как сходятся наши пазлы.

Руки его пробираются под футболку. Губы касаются оголённой кожи. Невыносимо ярко. Кружится голова. Выгибаюсь ему навстречу. Слышу стон.

А затем – карусель-калейдоскоп.

Он рядом. Прижимается ко мне – горячий и очень удобный. Вся его твёрдость отлично вписывается в мои мягкости. Но это ещё не слияние, а всего лишь узнавание. Поиск нужных точек. Тактильный контакт. И каждый знает, чем всё это закончится.

Ни в одном из нас нет сомнений, но он всё же играет в благородство:

– Останови меня, если сможешь. Но сейчас. Потом я не смогу, даже если будешь умолять.

Он врёт. Я знаю. Он остановится на любом этапе, если я захочу или оттолкну. Но я ничего не собираюсь делать. Он мой. Хотя бы сегодня мой. Я его не отпущу. Так что пусть спрячет в карман собственный порыв.

– Я буду тебя умолять, но о другом, ладно? – выдыхаю ему в губы. В его божественно горячие губы, от которых прихожу в восторг. Мои уже давно смяты и приятно покалывают – зацелованные, чувствительные жаждущие новых поцелуев.

– Ладно, – покладисто соглашается Арк, и я слышу, как довольно он дышит. Чувствую, как приходят в движение его мышцы.

Аркадий

Она бьёт в голову почище алкоголя. От неё невозможно оторваться. И дело не в том, что с той памятной ночи у меня не было ни одной девчонки. Сейчас я только рад этому. Острее. Ярче. Прекраснее ощущения от её близости. Запах леса и ягод врываются, взрываются во мне. Это мой фетиш, мой запах, от которого я схожу с ума.

Я оставляю на Алле невидимые метки, клеймлю её поцелуями, захватываю в плен своих объятий. Она дрожит в моих руках. Чуткая. Податливая каждому прикосновению. У неё такая нежная кожа…

Не помню, как мы остались без одежды. В процессе, незаметно. Подхватываю её на руки, чтобы уложить в постель. Лгунья. Я помню эту родинку на груди. И шрамик от аппендицита помню. Мы были вместе – нет никаких сомнений. Я видел её тело. И сейчас познакомлюсь с ним заново.

Она для меня – богиня. Хочется не просто обладать ею, а нежить и лелеять. Оберегать и защищать. А ещё – никому не отдавать. Она моя. Единственная. Кажется, я нашёл её. Ту самую, от которой схожу с ума. И это случилось не сейчас, а больше месяца назад. В ту ночь в гей-клубе я нашёл её – мой якорь, мою судьбу, мой крючок, что впился намертво, и отодрать его – разве что с травмами, несовместимыми с жизнью…

Мягко толкаюсь бёдрами. Она принимает меня. Глаза в глаза. Неотрывно, словно мы даём друг другу торжественную клятву быть вместе в горе и в радости, обещаем заботиться друг о друге и любить, любить до тех пор, пока хватает сил.

Это нечто большее. Для меня так точно. И я понимаю это, когда делаю её своей. Сливаюсь с ней воедино.

Её вздох. Ещё и ещё. Её слабенький вскрик. Я хочу, чтобы он звучал громко и победоносно. Не я обладаю ею. Не она – мной. Это очень удобный симбиоз, когда порознь хуже, а вместе – идеально. И я хочу, чтобы она поняла это, осознала и приняла как данность.

Толчок. Ещё толчок. Слаженное гармоничное движение навстречу друг другу. Мы как будто бежим и неизменно сближаемся. Расстояние становится короче, дыхание чаще.

– Спой для меня, – прошу перед тем, как столкнуться с Аллой невыносимо близко. Дыхание в дыхание. Глаза в глаза. Тело к телу. Мы искрим так, что кажется: ещё немного – и придётся вызывать пожарную команду.

И она кричит. Стонет. Дрожит. Извивается. Мир вспыхивает до небес только для нас двоих.

– Мой Якорь, – шепчу перед тем, как окончательно раствориться в ней. – Никому тебя не отдам. Ни за что!