Заорав от боли, она отпрянула.

— Ах ты дрянь! Да как ты посмела! Что вы ржете?! Хватайте эту тварь!

Что и говорить, моя борьба с ними длилась недолго. Успела оставить багровую полосу ногтями на Сониной щеке, когда отбивалась. На этом все.

Оскар скрутил мои руки за спиной, а Соня, круто размахнувшись, ударила тяжелым кулаком прямо в глаз. Думала в обморок свалюсь, такая вспышка боли пронзила лицо. Но нет, осталась в сознании. Лишь закусила губу, чтобы не разреветься перед ними. Наотмашь залепила мне несколько пощечин Эмили, царапая лицо своими когтями. Все остальные тоже подходили и добавляли.

— Хватит лупить по лицу, спалят, — приказала Эмили.

— Да она и так уже красотка, — хохотнул О'Лири.

— Есть еще много мест, где не спалят, — оскалилась Соня и пнула меня в живот. Своим излюбленным приемом.

Упав на пол, я продолжила лежать, прикрыв голову, пока она методично пинала меня своими адскими ботинками. Встать не могла. Просто не было сил. Так было больно.

Я все ждала, когда это все закончится, и они уйдут, оставив меня одну. Наивно надеялась на окончание представления. Если они просто хотели избить меня — то это ничего. Я переживу. Это все равно морально переносится легче, чем та же продажа трусов. Физическая боль это временно. Все закончится.

— Все! Хорош! Пусть отдышится! Еще кони двинет тут раньше времени…

Кашляя и задыхаясь от боли, я лежала на боку, прижав руку к животу.

— Ты можешь жаловаться кому угодно, нищебродка. Ты же знаешь, что мы все равно выиграем, — торжествующе заявила Эванс. — В этом году мы придумали тебе сюрприз. Потрясающее надгробие с красивой датой смерти. Красивой, потому что совпадает с днем рождения. Как же я хочу, чтоб ты сдохла, тварина! Ты не представляешь!

— Страшна женщина в своей ревности, — прокомментировал Янг. — И почему за Торнхиллом вечно табор девушек?

— Да причем тут ревность, — фыркнула та. — Просто ненавижу ее за Грэйс. Да и какого черта мы, принадлежащие высшему свету, учимся с этим сбродом? Это просто издевка!

— А я слышал другое, — вкрадчиво произнес Янг, за что тут же получил тычок в бок от Сони.

Эванс вся переменилась в лице, сжала кулаки. Губы превратились в тонкую бесцветную полоску.

Даже между собой они не могли прийти к согласию и миру.

— С Алексом и Джексом разберемся. Придумаем что-нибудь. Ну что встали? Тащим ее на кладбище!

Меня дернули рывком за ворот, поднимая на ноги. Те не слушались, подгибались, но мне не давали упасть. Все было как в тумане.

Боль под глазом и в животе отвлекают от происходящего. Я не могу сконцентрироваться, меня словно размазывает, а голоса начинают казаться такими далекими. Но меня толкают, пихают, тащут на полусогнутых ногах, тянут за волосы. В конце концов, меня доволокли до кладбища при школьной церкви. Могил немного, в основном хоронили здесь учителей или служителей церкви. Давным-давно. Сейчас уже тут и не появляется никто.

Отрешенно отметила, что в день моего рождения особенно звездная ночь. Холода не чувствовала. Тело очень устало, мне хотелось обессиленно свернуться калачиком и осторожно дышать. Так, чтобы не ощущать проклятой боли в груди.

— Ля, какава красота, а? — обезьянничала Соня, припрыгивая у черной прямоугольной дыры.

С леденящим ужасом я поняла, что это свежевскопанная могила. Эмили мой первобытный страх обрадовал.

— Так и знала, что тебе понравится, — улыбнулась одноклассница. Она мне напоминала безумную.

Ну не может нормальный человек так радоваться чужим пыткам и страху.

— Не надо, — прошептала я, пятясь от могилы на карачках задом.

— Не дрейфь, мы закапывать не будем. Полежишь, на звезды полюбуешься. Это твой законный дом. Свое личное место.

— А я хочу послушать как умалять будет, — заявил Янг. — Поупрашивай меня, Горилла. Может, я сжалюсь.

— Нет, лучше меня, — загоготал О'Лири, делая неприятное движение бедрами вперед.

Я лишь устало прикрыла глаза, отворачиваясь от них.

— Не хочет, по всей видимости.

— Ребят, я замерзла. Ну чего так долго? — заканючила Ванесса.

— Горилина вон в своей любимой форме только, и ничего. Не жалуется, — хмыкнул кто-то.

В определенный момент я перестала различать голоса. Все звуки сошлись в один жужжащий монотонный гул. Еще через миг меня опять протащили по земле, а потом столкнули вниз. Могила была не такой глубокой, как обычно копают настоящие, но приложилась я копчиком знатно. Зато опять приобрела способность слышать.

— Она там не окочурится? Холодно же…

— Да что ей будет? Живучая, как таракан из помойки.

— Эй, смотрите, кто там?

— Не вижу…

— ЧЕРТ!

— Это Торнхилл собственной персоной? Бежит?

— Ты у Джексона телефон забрал, когда в кабинете запер?

— Да, все тип топ получилось. Он даже пикнуть не успел. Орал уже потом под дверью.

— Видимо, выбрался в окно, зараза.

— И что нам делать? Бежать в разные стороны?

— Пф. Чего бежать-то? Мне кажется, он торопится поучаствовать. Эй, Алекс, привет! Ты что…

А потом глухие удары, мат, визги. Какая-то сумасшедшая суматоха. Что там творилось, я не знала. Да и было все равно, если честно. Я продолжала отрешенно пялиться на мерцающие в темноте звезды над головой, думая совершенно о другом. Не о боли, не об унижениях, не о своем дне рождении.

Я думала о Грэйс.

Знала ли она, что вдохновила этих людей безнаказанно творить зло? Пожалела бы она сейчас о случившемся, как в прошлый раз? Плакала бы как тогда? Просила прощения?

Я тебя простила, Грэйс.

Я давно тебя простила.