«Джентльмен» в формальной одежде. Так архитектор Ээро Сааринен описал построенное по его проекту здание американского посольства на улице Хенрика Ибсена. Возможно, в летний день эта метафора и уместна, подумал Фредрик. Но сейчас, с поднимающимся над фьордом туманом, когда солнца не видно за облаками, серо-черное здание больше напоминало похоронного агента.

Трое мужчин с ничего не выражающими лицами и пластиковыми папками с документами на визу и паспортами, стояли в очереди перед стойкой охраны. Фредрик показал удостоверение полиции, чтобы пройти вперед них. Охранник безразлично взглянул на карточку, после чего заохал.

— У вас назначено?

— Все верно.

— Садитесь и ждите.

За Фредриком вышел коротышка лет пятидесяти с такими высокими залысинами, что оставшиеся на затылке волосы напоминали беличий хвост. Он представился секретарем посольства Стивеном Миллером.

— Спасибо за то, что пошли нам навстречу, — заискивающе произнес Фредрик. — Вы ведь не обязаны.

— Не обязаны, — участливо произнес Миллер, пока они шли по атриуму посольства. Голос отзывался гулом в высоких белых стенах. Вдоль них стояли флаги всех штатов США, а в центре помещения располагался бассейн с фонтаном и рыбками. — Вы сейчас на американской земле. Но мы хотим помочь нашим друзьям-норвежцам, насколько сможем. Речь об убийстве, я правильно понял? — он говорил по-норвежски с сильным техасским акцентом.

— Все верно. В этой связи всплыло имя Кеннета Бей-ера. Все звали его Кен. Бывший сотрудник посольства. Он работал в одном из ваших внешних офисов, не здесь.

Миллер провел Фредрика по лестнице и по коридору — вдоль стены стояли коробки, ящики с документами, офисные стулья и собранные столы.

— Прошу прощения за беспорядок. Посольство находится в стадии переезда. Наступили новые времена, — он кивнул на защитные ограждения и вооруженных охранников за окном. — Говорят, раньше кто угодно мог зайти сюда и покормить рыбок в бассейне. Молодежь приходила послушать джаз на пластинках. — его глаза сузились. — Fucking terrorists[9].

Закрыв за собой и Фредриком дверь в кабинет, Миллер жестом указал, что можно садиться. — So[10]… Кеннет Бейер, говорите?

Фредрик кивнул.

— А вас зовут Фредрик Бейер?

— Да, это мой отец.

— Вы расследуете дело собственного отца?

— Он не в числе подозреваемых, нет. Отец умер вскоре после выхода на пенсию, в начале девяностых. Но, как я уже сказал, в деле всплыло его имя. Судя по всему, он связан с некой «Организацией». И с местом, где после войны закопали боеприпасы, в Нурмарке. Его назвали Чернобыль. И еще я ищу дом — вилла Равнли. Мне нужно понять, что все это такое. — Фредрик замешкался. — Отец не рассказывал о своей работе. Я бы хотел посмотреть его досье. Вдруг там окажется что-то, что поможет нам в расследовании.

Стивен Миллер большим и указательным пальцами потер свои залысины. Может, он думал, что массаж вернет ему волосы.

— Чернобыль. Вы уверены, что речь не о русских?

Фредрик принял это за шутку и попытался посмеяться.

— Ни о чем из того, что вы сказали, я не слышал. Но ведь это все было задолго до моей работы тут. Давайте я немного разузнаю, — сказал Миллер и, убрав несколько бумаг со стола, исчез за дверью.

Фредрик выглянул в окно. Отсюда едва виднелась крыша Дворца за голыми деревьями в дворцовом парке. Ни гвардейцев, ни памятника Карлу Юхану, ни нескончаемого потока туристов видно не было. Но он знал, что они там.

Это навело его на мысли об отце. Неужели Фредрик совсем не знал своего отца? Кем он был на самом деле? Следователь много размышлял об этом в последние дни. Был ли он холодным и скучным бюрократом, каким его всегда считал Фредрик? Или Бенедикте Штольц была права, и отец был вовлечен в военный проект времен холодной войны? Что это, черт возьми, значит? В военных проектах участвовали солдаты. А еще военные инженеры, политики в сфере обороны, ученые-разработчики биологического оружия, перебежчики, разведчики, шпионы и дознаватели. Неужели один из этих ярлыков можно повесить на отца? Или он относился к миру с тем же цинизмом, что и к своему сыну?

Фредрик пришел к тому, что спросить об этом почти некого. Его родители познакомились, когда мать, Гунхильд, работала в норвежской делегации ООН в Нью-Йорке. Кеннет Бейер, будучи американцем с норвежскими корнями, пришел работать в посольство, когда сыну исполнилось два. В США остались только дальние родственники, с которыми родителям поневоле приходилось обмениваться открытками на Рождество. А в Норвегии никакой социальной жизни они не вели. По крайней мере, Фредрику о ней известно не было.

Вот почему он пришел сюда. Единственная нить, ведущая к отцу, была здесь, на бывшем рабочем месте отца.

— Прошу прощения, — сказал секретарь Миллер, наконец вернувшись. Он бросил на стол тоненькую папку с новыми пружинками. — Боюсь, тут немного.

В папке оказалось всего два документа. Заявление о приеме на работу и справка о завершении рабочих отношений. Обе бумаги были старыми. Фредрик дождался, пока американец усядется.

— Этого не может быть. Он работал здесь почти двадцать лет, и это все, что от него осталось?

Миллер пожал плечами.

— Возможно, документы уже отослали в Вашингтон. Мы перевели туда множество старых материалов из архива в связи с переездом.

— А Чернобыль? «Организация»? Вилла Равнли?

Тот снова пожал плечами.

Фредрик стал читать. Заявление о приеме на работу самое обычное, там ничего не было сказано о характере работы, входившей в обязанности Кеннета Бейера. Но справка об увольнении отца привлекла внимание сына. Там было написано, что отца отстранили от работы в последние месяцы перед уходом.

— Отстранили? — Фредрик поднял голову. — Почему?

— Этого я, конечно, не знаю. — Секретарь Миллер посмотрел на часы. Вежливости и след простыл. — Может он болел, или… это только мои предположения.

Фредрик пристально посмотрел на него.

— Вас не было довольно долго, — задумчиво произнес он и поднял папку, в которой лежали документы. — Папка абсолютно новая. Острые углы, твердые пружины. А бумаги в ней старые. Это заставляет меня, опытного следователя, предположить, что лежали они, вероятно, в совершенно другой папке. Вместе с документами, которые вы не хотите мне показывать.

Миллер наморщил лоб, и беличий хвост опустился ниже.