Хотя можно было катить их на колесиках.

Пока мы шли к входу в аэропорт, я заметила, какими взглядами провожали женщины обоих братьев.

И мысли о побеге почему-то изменились на ревность и желание выцарапать всем этим дамочкам глаза. За то, что смеют смотреть на моих мужчин.

Благо эти двое никак не реагировали и сосредоточенно шли вперед.

Никита — рядом со мной, крепко держа за руку, а Тимофей — с другой стороны, с чемоданами в руках.

Мы прошли контроль на входе, затем направились к стойке бизнес-класса, оформили чемоданы в багаж и получили свои посадочные талоны.

Причем паспорта все три подавал Тимофей. И мой, и Никитин тоже.

Я обратила внимание, что мы летим в Новосибирск.

Давненько я не бывала в аэропорту. Последний раз, когда мы летали с мамой, мне было всего четырнадцать, и сейчас я чуть ли не с раскрытым ртом смотрела по сторонам. Потому что аэропорт сильно изменился.

Народу было настолько много, что уже я держалась за Никиту, тупо боясь потеряться в толпе.

Мы прошли еще один контроль и попали в бизнес-зал, тут народу было раз в десять меньше. По дороге Тимофей с Никитой набрали еды и мне всучили тарелки с горячим и десертом.

Усадили за удобный стол и, не спуская глаз, как будто я исчезнуть могла, ели.

Мне сначала некомфортно было под пристальным молчаливым наблюдением, но еда была очень вкусной, и, плюнув, я расслабилась, ела и глазела по сторонам.

В бизнес-зал мы с мамой ни разу не заглядывали.

Когда поели, отправились с мужчинами отдыхать в удобные кресла.

Братья оба погрузились в свои телефоны, но всё равно иногда на меня погладывали, я же страдала от скуки. Свой телефон я хоть и забрала, но включать пока не хотела.

А чем заняться — не представляла.

Оставалось только по сторонам глазеть.

Заметила какую-то расфуфыренную цацу в обществе толстого дядьки, так она, увидев моих мужчин, аж слюнями закапала и, пока её спутник не одернул, так и пялилась на них.

А я опять начала закипать от злости, так и хотелось пойти и все её наращенные волосенки повыдергать вместе с ресницами.

Она еще и на меня посмотрела так оценивающе и фыркнула, словно чучело какое-то увидела.

Вот зараза!

Я какое-то время сидела, думала, пыхтела, а затем решительно встала и пошла в туалет.

Что Тимофей, что Никита подорвались следом за мной.

— Вы и в туалет за мной пойдете? — удивилась я.

— Нет, мы рядом постоим, — ответил Никита.

— Ладно, — пожала я плечами. Пусть стоят, мне не жалко.

Вошла внутрь и уставилась в зеркало.

Да уж, а я и забыла совсем, что внешность у меня была по паспорту. А именно — тридцатипятилетней женщины. И даже не накрашенной. Я этот образ автоматически нацепила в больнице, как-то свыклась уже с ним. Вот и пожинаю теперь плоды. Меня уже за соперницу даже не считают.

Ну ясно, чего эта стерва так пренебрежительно на меня смотрела.

Интересно, а что тогда Никита с Тимофеем видят? Вот эту вот женщину?

И что чувствуют?

Я решительно распустила волосы и сделала иллюзию локонов.

Так было намного лучше.

А затем еще и глаза подвела, губы сделала чуть более яркими и цвет лица более светлым.

Теперь я выглядела чуть лучше. Не моя внешность, конечно, но хоть что-то.

Выйдя из туалета, я поймала на себе немного удивленные взгляды мужчин, но зато хотя бы чувствовала себя уже не такой замухрышкой.

Даже плечи расправила и грудь вперед выставила. Правда, у меня там всегда был нулевой размер, ну и пофиг!

Спустя минут тридцать объявили посадку, и мы проследовали в самолет — на бизнес-места.

И опять для меня это был новый опыт.

Во-первых, мы входили первыми в самолет, спокойно, без спешки усаживались на удобные места; во-вторых, кресел было всего два в ряду. А таких рядов всего четыре. По два с обеих сторон.

Та самая парочка — цаца с толстым мужиком — тоже вошла вместе с нами и села на противоположные места.

Со мной рядом устроился Тимофей, Никита позади нас.

Во время взлета я увидела, как побледнел Тимофей. У него даже бисеринки пота на лбу выступили.

Пришлось осторожно взять его за руку.

Он в этот момент, словно очнувшись, с удивлением на меня посмотрел.

— Я тоже боюсь, — улыбнулась я ему и сразу же пожалела, помня о том, что мужчины не любят, когда их уличают в страхе, но Тимофей меня удивил, тихо ответив:

— Спасибо за поддержку.

В этот момент в моей груди разлилось тепло.

Когда самолет выровнялся и нам разрешили расстегнуть ремни безопасности, Тимофей вдруг наклонился к моему уху и очень тихо заговорил:

— Я как-то попадал в аварию на взлете, мне всего восемь лет было. Выжил только благодаря тому, что не человек. Но болел и восстанавливался очень долго. Теперь вот побаиваюсь взлетов…

— Ужас какой, — только и смогла сказать я. — А с кем ты летел?

— Один, — ответил мужчина.

— В восемь лет? — удивилась я.

— Да, — кивнул он и, отведя взгляд в сторону, объяснил: — Я с матерью должен был лететь, мы с ней в Сочи отдыхали, но в последний момент ей позвонил её очередной любовник, предложив остаться и еще отдохнуть, и поэтому она отправила меня одного.

— Мне жаль, — пробормотала я.

Меня мама одну оставила впервые, когда мне уже было двадцать пять, хоть я и выглядела как подросток. Но в таком возрасте остаться одной… я даже представить не могла, что он тогда пережил.

— Я выжил, и это главное, — пожал он плечами, но я почувствовала застарелую обиду и боль в его словах.

И чтобы он немного отвлекся, решила рассказать о себе:

— А мы с мамой очень часто летали, когда я была маленькой.

— Почему? — спросил меня мужчина.

— Постоянно же были в бегах, — пожала я плечами. — Только в экономклассе. Но потом денег становилось меньше, и мы уже путешествовали или на автобусах, или на поезде, но брали самые дешевые билеты.

— И как долго задерживались на одном месте?

— Максимум год. Но в основном каждые три-четыре месяца съезжали.

Тимофей внимательно посмотрел мне в глаза.

— Должно быть, это было очень сложно для ребенка. Ведь тяжело расставаться с друзьями каждый раз?

— Я ни