Шрифт:
Закладка:
— Устал я что-то, — вздохнул Маккена.
— Скажи еще, что стареешь, — не выдержал Стив.
— Старею, — кивнул Рой. — И что?
— В таком случае, тебе к лицу. Ты - как хорошее вино. Чем старше - тем крепче.
— Детка, ты тоже так считаешь?
— Стал бы я, такая краса, со стариком трахаться!
— Ого! — в один голос протянули Рой и Стив.
— А дитя-то выросло, — заключил Шон.
— И твои танцы ему, кажется, на пользу пошли.
Друзья переглянулись.
— Мы с тобой, как престарелая родительская пара…
— Это к нашему разговору про курицу и яйца, помнишь? — как-то сильно растягивая слова, проговорил (именно проговорил) Стив.
— А переходный возраст?
— А что "переходный возраст"? Из дома сбегал?
— Сбегал.
— Хамил?
— Хамил.
— Ну, вот тебе и переходный возраст. Дитя уже во всю еб…, а ты только собираешься с ним о половом созревании говорить. Пестики там, тычинки разные. Поздно! Проверяй теперь, чтоб презервативы дома не забывал, и чтоб ни он сам, ни кто-нибудь не забеременел.
— Ну все! Старику нужен отдых.
— Теплые носки и … Кстати, смотри не злоупотребляй белками. В твоем возрасте они трудно перевариваются…
Стив не успел закончить, как заработал смачный подзатыльник от Роя.
— Сынок, а что у нас на ужин? — загадочно спросил Маккена.
— А ты разве не наелся? — встрял Шон. — Так и располнеть недолго.
— От белков не полнеют.
Энди понял, что на ужин - ничего. Он старался судорожно что-то придумать, но как назло - ни единой мысли.
— Понятно, — грустно заключил Рой. — Беспроигрышный вариант. Курица по-тайски.
— Может, я как-нибудь смогу спасти ситуацию? — издалека поинтересовался Стив.
— Нет уж! Уволь!
— Рой, — извиняющимся тоном начал парень.
— Я все понимаю. Где тебе, такой красе, время на старика найти? Накормил белками и ладно.
Шон не выдержал и расхохотался. Энди было не смешно. В мозгу медленно начала выстраиваться длинная цепочка несделанного. Ужина нет. Белье не глажено. В студии - пыль в три пальца. В холодильнике - мышь от голода сдохла. На унитаз - не сесть, к раковине - не подойти. Вот уже четыре дня он не чистил их. А еще - несвежие полотенца в душевой… С газоном что-то не то… Короче, все плохо. Кофе, кстати, тоже закончился, а ведь Рой исправно перечисляет на карточку деньги. Получается - за то, что Энди ничего не успевает. Решение мутно обозначилось в конце цепи. Ночь. Однако между ночью и цепью возник еще один пункт, который тут же оброс очередной проблемой. Вечерний секс, и потом - не уснуть. Вся эта сложная схема изогнулась в форме вопросительного знака. Как не спать, когда так невыносимо хочется?
В машине оба молчат. Каждый о своем. Рой уже давно нашел решение. Можно же поужинать где-то еще? Можно. Он, собственно, уже выбрал где. Энди старается смотреть в окно, но опять эти серебристые лисицы. Боковым зрением он видит каждый жест Маккены. Не хочет видеть, но видит. Он же может не думать хотя бы пять минут? Где там? Лисицы лезут в мозг, грызут. Уже проделали тоннели и кишат в них. И цепочка из несделанного, как змея, просачивается в эти норы. Длинная. Бесконечная. Жизнь трясет. Это все равно что управлять самолетом, не имея представления о том, как это делать. Может, и взлетишь с горем напополам, но потом уж точно не удержишь и, если невысоко, то ткнешься мордой в песчаную дюну. Ну а с высоты… Чертовы лисицы!
— У тебя такой вид, — не выдерживает Рой, — что можно подумать, ты решаешь проблемы мироздания.
— Почти, — не сразу отвечает Энди.
— Может, я смогу помочь чем-то?
— Рой, — начал парень, и Маккена почувствовал, что это очень далеко от того, что именно он сейчас скажет. — Я тут подумал, что все это, конечно, замечательно, но…
— Но?
— Не стоит этого делать.
— Мне теперь предстоит угадать, чего именно не стоит делать?
— Того, о чем ты говорил.
— Если ты обозначишь почетче временные рамки, я постараюсь вспомнить, что говорил в это время.
— Все эти танцы, солярии, съемки.
— Угу, — Рой сделал вид, что почти понял. — И что же так неизгладимо оказало на тебя влияние, что ты принял такое решение?
Энди ответил не сразу.
— Я очень благодарен тебе за…
— Дай угадаю, — перебил Маккена. — Ты благодарен мне за то, что я терплю твои постоянные капризы?
— Нет.
— Нет? И?
— Ну, то, что я нанимался к тебе на совсем другую работу.
— А, да-да! Что-то припоминаю. Постой! Если я правильно понял, шкрябать кастрюли и натирать унитаз тебе нравится больше?
— Нет.
— Нет? Тогда?..
— Я запустил дом…
— Ах, вот оно что! Да, действительно, веская причина. Еще что-то?
— У нас нечего есть. Ужин…
— Ну да! Я забыл про ужин! Действительно, это серьезный аргумент!
— Перестань издеваться надо мной, Рой! — вскрикнул Энди.
— А я еще и не начинал! Потому что, когда начну, тебе мало не покажется! Это звучит так, что я почти верю, под мостом было лучше, чем со мной?
— Причем здесь это?
— Притом, что получается - все, что я делаю, я делаю для того, чтобы не подпустить тебя к унитазу. А ведь он, если не ошибаюсь - предел твоих мечтаний?!
— Ты не обязан делать для меня все это…
— Что? Не подпускать к унитазу?
— Рой, я серьезно!
— А я, по-твоему, шучу?! Я уже говорил тебе, что ты - маленький кусок дерьма?
— Да.
— Тогда повторюсь. Ты — маленький кусок дерьма, с которым я живу и трахаюсь! Я хочу сделать из тебя…
— Большой кусок дерьма, — перебив, прыснул Энди.
Маккена оторопел на мгновение, а потом расхохотался.
— Точно! Большой кусок дерьма! И, кажется, я весьма успешен на этой стезе!
— Прости, Рой.
— Считай, все, что я делаю из тебя, с тобой, в тебе, на тебе и под тобой, я делаю для себя! И я рад, что у нас нечего жрать, потому, что я могу пригласить тебя в какой-нибудь долбаный ресторан, чтобы провести там вечер! Потому что, черт подери, мне приятно провести вечер с таким вонючим куском дерьма! И вообще, я найму тебе домработницу, чтобы ты перестал высасывать мне мозг!
— Что-о-о?!
— Ты уже даже не замечаешь, как дырявишь в моем черепе дырочку, просовываешь туда свой длинный липкий язык, высасываешь мозги и вылизываешь кости изнутри! Надо было заранее предупреждать о своей хищности, когда я спасал тебя…
— Ты спасал меня?!
— А что, ты меня?!
— Ну, знаешь! Это ты свалился с моста!
— Никуда я не валился! Я купался! Какого черта ты мешал, а после дохал, как турбина, начерпавшая воды?!
— Это уже слишком! — Энди даже не замечал, что Рой подшучивает над ним.
— И я говорю, слишком! Войдя в одну узкую дверь, я открыл перед тобой кучу широких, а ты еще недоволен!
— Куда вошел?! Что ты несешь?!
— Обычно я вхожу с заднего крыльца, а сейчас, пожалуй, войду с переднего входа, потому что маленький кусок дерьма не оставляет мне выбора.
Энди не успел ничего ответить, как Рой притянул его и поцеловал глубоко и жестко.
— Черт! — только и успел воскликнуть парень, как Рой вошел через парадную дверь еще раз.
Спроси сейчас Энди, что бы он отдал за еще один поцелуй, и парень, не раздумывая, отдал бы все. Ему было уже все равно, что спинка сиденья откидывается, было плевать на то, что неудобно и тесно. В конце концов, Рою тоже всегда в нем тесно. И от этой тесноты - обоим кайф. Здание почти не сопротивлялось, когда его окружали и отрядом опытного спецназа одновременно штурмовали со всех торцов. Оно сдалось сразу на радость и торжество ворвавшихся подразделений. Осажденные, повинуясь стокгольмскому синдрому, проникнувшись сочувствием к захватчикам, позволили делать с собой все, что угодно.
Рой отстранил лицо и, улыбаясь, посмотрел на Энди.
— Не оставляй двери открытыми, когда не хочешь, чтобы в них входили.
— Бесполезно закрывать, если у кого-то есть ключи.
— Смени замки.
— Что толку, когда кто-то умеет пользоваться отмычками?
— Ну, тогда не знаю, что делать.
Мальчишка смотрел, как Маккена ест. Он делал это до такой степени заразительно, что, даже не будучи голодным, начинаешь испытывать потребность что-нибудь пожевать.
— Не надо, — ни с того ни с сего вдруг сказал Энди.
Рой изумленно замер.
— Я еще не наелся.
— Я не о том. Не надо нанимать домработницу.
— Тьфу ты! — тот облегченно выдохнул. — Я уж перепугался! Хорошо, найму домработника. Хотя, нет! Ты его испортишь.
— Я?!
— А что, я?
— Насколько мне помнится, ты уже развязал,
