А коли кого в бою положим - так тому и быть, нам не впервой! За правое дело и помереть не жалко. Но прежде - закусим на дорожку как следует, припасы соберем - и вьюки вперед! Ночь темна, а дорога не ждет!

Получив благословение вожака, ватага с удвоенным рвением принялась собираться в путь-дорогу незнаемую. Менестрель споро упаковал свою арфу, заменив ее на добрый меч, Хоббс с Артуром нагрузили мулов провизией и фуражом. А Джон с Уиллом, отозвав Робина в сторонку, затеяли военный совет.

- Слышь, вожак, - почесал в затылке рыжий балагур. - Мы-то, конечно, люди бывалые, с дубьем да луком не первый год якшаемся. Но замок брать - это тебе не кошель на большаке срезать. Тут, почитай, целая армия нужна, со стенобитными орудиями, да осадными лестницами, да катапультами всякими. А у нас - кот наплакал, три калеки да воробей на сносях. Может, плюнем, пока целы, а? Они ж не будут вечно в замке сидеть? А как выедут – тут и мы в засаде!

- Типун тебе на язык, придурок! - гневно рыкнул Джон, отвешивая приятелю увесистый подзатыльник. - Вона чего брякнул, дуботряс! То ж тан Седрик, а он нам всем - и отец, и мать, и благодетель! Да я за него хоть в драконью пасть вломлюсь, не то что в какой-то замок! Эх ты, стрелок хренов...

- Будет вам, ребята! - примирительно развел их Робин. Он и сам прекрасно понимал всю безнадежность затеи - но отступать не привык. - Уилл дело говорит, силенок у нас - раз-два и обчелся. Но и на месте сидеть нельзя, пропадут пленники-то! Вот что - давайте для начала с разведкой к Торкилстону подберемся, осмотримся, прикинем, что к чему. А там, глядишь, и придумаем чего, Бог не выдаст - свинья не съест. Лиха беда начало!

- Истинно так, Робин! - облегченно выдохнул Маленький Джон и от души хлопнул вожака ручищей промеж лопаток. - Утро вечера мудренее, как говорится. Ты у нас голова, тебе и карты в руки. Прорвемся, не впервой!

И Робин Капюшон со товарищи отправились навстречу неведомой судьбе, готовые с оружием в руках защитить честь и свободу дорогих им людей.

Глава 18: Неожиданный союз

Вечер опускался на густые заросли Шервудского леса, окрашивая небо в багряно-фиолетовые тона. Последние лучи заходящего солнца пробивались сквозь кроны исполинских дубов и буков, бросая причудливые тени на узкую лесную тропу. По этой тропе, то и дело спотыкаясь о торчащие из земли корни, ехал одинокий путник. Это был высокий мужчина средних лет, закованный в черные доспехи с ног до головы. Сплошной шлем скрывал его лицо, а грудь скрывалась под черным сюрко - длинной свободной накидкой без рукавов, которую рыцари носили поверх кольчуги.

Устало покачиваясь в седле, рыцарь размышлял о своей нелегкой судьбе. Вот уже несколько недель он странствовал по Англии инкогнито, не раскрывая своего истинного имени и положения. Хотел своими глазами увидеть, как управляются дела в королевстве в отсутствие законного монарха, томящегося в плену у австрийского герцога. Увы, увиденное не радовало - повсюду творились насилие, грабежи и беззаконие, а принц Джон и его присные только усугубляли страдания народа. Черный Рыцарь стиснул зубы. Нет, не для того он сражался за Святую землю и проливал кровь на палестинских песках, чтобы вернуться в разоренную, униженную страну!

Поглощенный этими безрадостными мыслями, Рыцарь не заметил, как начало смеркаться. Надо было подумать о ночлеге. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался сумрачный, неприветливый лес, все тропинки и просеки сливались в неразличимую чащобу. Рыцарь выругался сквозь зубы. Заплутал, как последний олух!

Внезапно до слуха путника донесся едва уловимый аромат дыма и жареного мяса. Человеческое жилье? Здесь, посреди дикой чащи? Черный Рыцарь напряг зрение - и действительно, вдалеке замерцал слабый огонек, пробивающийся сквозь густые заросли терновника. Воспрянув духом, путник устремился на этот спасительный маячок. Продравшись сквозь колючие кусты, он оказался на маленькой полянке, посреди которой приютилась покосившаяся хижина, сложенная из неотесанных бревен. Из крохотного окошка лился теплый свет очага, а из дверного проема доносились аппетитные запахи варева и свежего хлеба.

Решительно шагнув к порогу, Черный Рыцарь постучал железной рукавицей по низкой притолоке. Несколько мгновений ничего не происходило, потом дверь с натугой отворилась, и на пороге показался коренастый седобородый монах в грубой коричневой рясе, подпоясанный веревкой. Выпученные глаза святого отца смешно округлились при виде внушительной фигуры закованного в латы незнакомца.

- Мир этому дому и тебе, святой отец! - вежливо склонил голову Рыцарь, прижимая руку к груди в рыцарском салюте. - Прости, что потревожил твое уединение, но я заплутал в этой глуши и ищу приюта на ночь. Не найдется ли у тебя угла для усталого путника?

- Ми-мир и те-тебе, добрый человек... - пролепетал ошарашенный монах, судорожно цепляясь за дверной косяк. По всему было видно, что он не часто принимает столь колоритных гостей. Однако долг христианского гостеприимства быстро взял свое.

- Заходи, раб божий, не топчись на пороге. Располагайся у очага, обогрейся, травяного отвара испей. Как говорится, чем богаты - тем и рады. Отец Тук меня кличут, келарем тутошним прозываюсь...

С этими словами монах посторонился, пропуская гостя в дом. Черный Рыцарь с трудом протиснулся в низкую дверь, согнувшись чуть ли не вдвое, и с облегчением выпрямился посреди единственной комнаты, служившей одновременно кухней, трапезной и кельей. В очаге весело трещали дрова, на вертеле над огнем что-то аппетитно шкворчало, распространяя чудесный аромат, а на грубо сколоченном столе красовались объемистый кувшин и пара глиняных мисок.

- Спасибо тебе, добрый отец Тук! - искренне поблагодарил Рыцарь, скидывая на лавку тяжеленные железные перчатки. - Твое гостеприимство поистине безгранично. Позволь узнать - часто ли захожие путники беспокоят твое отшельничество в этой лесной глуши?

- Ох, что ты, сын мой, какое там отшельничество! - замахал руками монах, бодро снуя от очага к столу. - Тут, почитай, проходной двор - то лесорубы забредут, то угольщики, а то, прости Господи, и разбойнички местные на огонек заглянут, подкрепиться с дороги. Да вон хоть Робин наш Худ, вожак ихний - золотой души человек, хоть и лиходей отпетый. Частенько меня, грешного, наведывает, то дичинкой разживется, то медку в подарок принесет. А однова, представляешь...

Отец Тук, увлекшись, принялся взахлеб рассказывать о своих приключениях и злоключениях с вольными стрелками Шервуда, то и дело прерываясь, чтобы помешать варево в котелке