О чем я сейчас вообще думаю?

– Ты знаешь, как сильно мы привязаны друг к другу. И я не могу, да и не хочу представлять свою дальнейшую жизнь без тебя. Я хочу видеть, как ты просыпаешься по утрам и твою сонную улыбку. Хочу вместе с тобой смотреть новые фильмы и обсуждать их прямо на месте, а не по скайпу. Хочу видеть, как ты сосредоточенно трудишься над обработкой своих новых фото, и как откроется твоя первая выставка. Хочу увидеть наших детей и держать их на руках, покупать им игрушки и одежду, вместе переживать за их успехи. Хочу, чтобы через шестьдесят лет мы с тобой вдвоём, вот так же держась за руку, шли по берегу океана – седые, уставшие от впечатлений, но счастливые, как сейчас, – и вспоминали, какими мы были – порой безрассудными, глупыми, непредсказуемыми, вспыльчивыми, – но в конечном итоге любовь победила. Хочу оберегать тебя от бед, насколько возможно, и постараться продлить твоё счастье – чтобы твои глаза светились также, как сейчас. Чтобы этот свет не угас, где бы мы не были: в Москве, Лондоне, Лос-Анджелесе… Я люблю тебя, Энн. И прошу принять это кольцо, если ты хочешь того же. Выходи за меня.

И этот человек говорил, что не умеет красиво говорить? Да я еле слёзы сдерживаю!

Сморгнула. Облизала пересохшие губы.

Это лучший день моей жизни.

Кивнула. Потом нашла в себе силы подтвердить и словами:

– Да.

На лице Ларри расцвела улыбка, и я лишь сейчас заметила, как разгладилось его лицо и чуть распрямились плечи. Как же он был напряжён! Неужели думал, что я откажу? После всего? Ни за что в жизни! Потому что если не Ларри, я просто не знаю, кто ещё может стать моим мужем. Потому что я так никогда не любила. Потому что никто на свете на дарил мне таких ярких чувств. Потому что мне хочется бесконечно долго заботиться о нём: готовить, стирать, гладить и делать всё то, что называют рутиной и бытом.

По правде говоря, был у меня такой страх: выйти замуж не по любви, а потому, что подошло время и уже надо. Когда знакомые уверяют: «Неплохой парень, потеряешь – потом жалеть будешь», а ты разрываешься: вроде и неплохой, работящий, заботится, а душа всё равно не лежит. Может быть, все так и женятся? Может, любовь посещает лишь избранных, а остальные живут по принципу: «Не противно – и ладно». Но как я могла размышлять таким образом: работа хорошая – обеспечит, вредных привычек нет, семья порядочная, матом при мне не ругается, детей хочет, ко мне хорошо относится, значит, согласна?!

Нет, не могла. И боялась, что обстоятельства жизни и хор благих советчиков вынудят меня это сделать. Что я сломаюсь и… И что дальше? Стерпится-слюбится? Может, и так. А если нет? Если я через год или два встречу любовь своей жизни, но будет уже слишком поздно? Поэтому я и решила: будь что будет, а лучше уж одной, чем вместе с кем попало. Не в смысле – с плохим, а с тем, кого сердце не принимает.

С Ларри сложилось. Пусть и не сразу, но вот сейчас, когда он делает мне предложение, я чувствую, как каждая клеточка отзывается и говорит внутри: да! Именно этого я ждала. Именно об этом чувстве мечтала.

И пусть у некоторых подруг уже двое детей – всё успеется. Главное, найти своего человека. Среди семи миллиардов людей – одного-единственного. Сложно? Но оно того стоит. Не разменивать себя, не предавать свои принципы, положиться на Бога – и тогда точно: однажды случится любовь. Та самая – на всю жизнь. Как у нас с Ларри.

Колечко с блестящим камешком в форме сердца блестело на моём пальце, и я весь вечер не сводила с него глаз.

– Это бриллиант? – спросила, опасаясь, как бы он не решил, что я интересуюсь из меркантильных целей. – Как-то ярко блестит.

– Муассанит, – улыбнулся Ларри.

Я кивнула, хотя название мало о чём говорило. Уже позже, загуглив словечко, узнала, что этот камень является редким и в тысячи раз превышает бриллиант по яркости и блеску. Он прочнее и чище.

– Но самое главное, что меня покорило, это даже не форма камня, а название самого кольца. Смотри, – Ларри достал из кармана ярлык и поднёс к фонарику. – Просто не мог выбросить.

Цены я не разглядела, но зато среди прочих слов на английском увидела название: «Анна».

– Как это так?

– Не знаю. Увидел в магазине и сразу понял – это оно.

– Судьба нам благоволит.

– Это точно, – подтвердил Ларри с улыбкой, вновь поднимая бокал. И я повторила его движение.

Постепенно начинало смеркаться, а мы танцевали, смеялись, целовались и обсуждали грядущую свадьбу.

Мне досталась роль паникёра:

– Ты представляешь, сколько документов нам нужно будет собрать!

– Соберём.

– Твои фанаты меня растерзают.

– Хочешь, наймём охрану.

– Нет уж, спасибо. У меня уже был этот опыт.

Ларри хотел свадьбу в Лондоне, но по двум веским причинам мы отказались от этой идеи.

Во-первых, в его родном городе сложно скрыть этот факт. Журналисты быстро докопаются до истины и устроят из нашего праздника всеобщее представление. Ни мне, ни Ларри этого не хотелось.

Во-вторых, привезти моих родственников будет сложно, хотя мне достаточно было бы мамы с папой и Люды с Костей – иных близких друзей в России у меня не было.

Я видела, как колебался Ларри. Ему хотелось устроить всё так, как мечталось, но девушка-иностранка и бешеная популярность создавали некоторые проблемы для этого. В итоге решили поступить так: сыграть свадьбу в Бирмингеме (прости, мама, но вам с папой всё же придётся лететь самолётом) – довольно большом городе в ста шестидесяти километрах от Лондона, где жила бабушка Ларри. Там у нас будет возможность скрыться от папарацци и постараться провернуть «операцию» тайно. И в этот же день после банкета мы отправимся вдвоём куда-нибудь на остров.

– Стоп, подожди! А как я оставлю родителей? Они же по-английски не понимают.

Подумали и решили: родители приедут раньше – помогут мне с подготовкой к свадьбе, я проведу им экскурсию, а в день свадьбы, перед тем, как сесть самим в самолёт, отправлю их тоже – в Россию.

– Ужасно звучит, – покачала головой я, понимая, что лучшего варианта у нас просто нет.

На свадьбе в России я не настаивала. В Великобритании нам могут помочь друзья Ларри – и с документами, и с попыткой сохранить тайну. А здесь я к кому обращусь?

Не откладывая в долгий ящик, сразу же решила позвонить маме с папой. Ларри фотографировал на телефон виды Москвы с высоты птичьего полёта, а заодно и меня с телефоном – хоть я и портила кадры, морщась и корча рожи.

Я сообщила родителям, что удостоилась предложения руки и сердца: на колено не вставал, но кольцо подарил. На левую руку – так принято в Великобритании. И про свадьбу. Мама, конечно, сперва пребывала в шоке. Лететь куда-то на самолёте?

– Но ведь это свадьба единственной дочери!

Улетать обратно в день свадьбы?

– Можете остаться, но тогда я не смогу вас проводить. Ларри вряд ли удастся вырваться больше, чем на пару дней, и мы должны уложиться и с самой свадьбой, и с мини-медовым месяцем.

Уговорила. Услышала кучу вздохов.

Мама Ларри, наверное, тоже не так себе всё представляла.

Но вскоре я убедилась: она была не меньшей авантюристкой, чем я, и придерживалась совершенно противоположных, чем моя мама, взглядов.

Мы встретились с ней через неделю, когда я отправилась в гости к Ларри и повезла первые документы.

Это было настоящее знакомство с семьёй, причем семьёй в полном её составе – мамой, отчимом, маминой сестрой и её подругой, бабушкой из того самого Бирмингема и собачкой породы джек-рассел-терьер по кличке Дарси.

Но прежде была неделя, за которую я успела проводить Ларри на самолёт в Лос-Анджелес, придя в шок от цен (единственный прямой рейс в «город ангелов» обошелся Ларри в сумму из шести цифр!), и успев на обратном пути подцепить фанатку Ларри, которая, видимо, наблюдала за нами, а после того, как мы с Ларри расстались, не забыв поцеловаться и ещё раз сказать «я люблю», эта девчонка лет