— Я есть хочу.

— Ишь ты, какой противный мальчишка! Думаешь, ты один здесь такой? — возмутилась Джессика. — Все ему подавай, видите ли.

Юра ужасно не любил, когда кто-нибудь ссорился. Желая предотвратить нарастающий конфликт, он поспешил перебить раскрывшего рот и приготовившегося сказать что-то противное Генку.

— Я совсем забыл, у нас же в сумках бутерброды, — перевел он тему в другое русло.

— Растяпа, — буркнул Гена.

— Сам такой, — послышался в ответ голос Джессики.

Юрка заткнул уши и покачал головой.

— Но, Ген, — попыталась вмешаться справедливости ради Марина, — ведь вы же вместе готовились и собирали сумки. Почему же ты обвиняешь Юру?

— А ты что ли с нами не готовилась? — ехидно осведомился тот. — И, вообще, я за это не отвечаю.

— Тогда скажи, за что ты вообще отвечаешь?

После этих слов Генку словно подменили. Он весь ощетинился, сжал челюсти, вытаращил глаза и запылал лютой злобой.

— Чего⁇ Это ты меня сейчас оскорбить хочешь? Вообще, какое ты имеешь право мне указывать? — расшумелся он.

И тут Юрка уже не выдержал.

— Слушай, захлопни варежку, ты меня уже достал! — к всеобщему изумлению налетел он на друга. — Какое ты имеешь право орать на нее? Ты — бестолковый дурень! Она тебе дело говорит! И если еще хоть раз ты будешь грубить Марине, ты за это ответишь! Клянусь, я тебя поколочу!

— Фу, какой же ты после этого друг? — внезапно скривилась Джессика. — Отвратительный товарищ.

Юрка не нашелся, что ответить. Раскрыл рот, потом закрыл, и только махнул рукой, отвернувшись в сторону. Мол, с меня довольно, сами разбирайтесь.

— Смотрите-ка, нам здесь попались двое людей с одинаковыми упрямыми характерами. Теперь мы с ними хлопот не оберемся, — заметил Денис, намекая на Джессику с Геком.

Однако Генка уже успел поразмыслить о своем поведении и сменил гнев на милость. С ним такое частенько случалось. Говорил, не подумав, потом горько жалел о содеянном. Хотя и не всегда.

— Нет, Юрка совершенно прав. Я — эгоист, — вздохнул он.

— Что я слышу? Я не верю своим ушам! — воскликнула Яна. — Наш Геночка сдается?

— Я никогда не сдаюсь, — отрезал тот и, чтобы не упасть в грязь лицом, сменил тему разговора: — Я за бутербродами пошел.

Вопреки всем надеждам, вечер выдался холодным, хотя днем было довольно жарко. Ребята свернулись калачиками на креслах вайнда, прижавшись друг к другу, и тихо посапывали во сне. Яна с Джессикой устроились на передних креслах, а Денис, Юрка и Генка разместились на задних.

Марина не спала. Как самая старшая, она несла ответственность за детей, поэтому она сочла необходимым остаться на дежурстве. Марина сидела у костра, время от времени подбрасывая туда сушняк, чтобы пламя не погасло.

Вообще, они тянули жребий, кому остаться на улице, и вытянул его Генка. Но можно представить себе его недовольную физиономию, когда он вытащил короткую соломинку и возмущенно уставился на нее. Вид у него был такой, будто в этой случайности виноваты все остальные. После этого он вывел всех своими истериками. Чтобы избежать скандала, Марина вызвалась остаться на улице вместо Гека и заодно последить за костром.

Разумеется, Юрка отговаривал ее. Он даже сам решил было занять место Марины, уже набрав всего необходимого в случае нападения на них диких зверей, но та, категорически отказавшись, отправила его спать. И Юре ничего не оставалось, как вместе с Геной и его братом уйти в машину, где втроем они еле-еле разместились на задних креслах.

Было уже часа четыре утра, когда Марина услышала позади себя чьи-то шаги. Она обернулась и к своему изумлению увидела сонного Генку с каким-то мешком на плечах, переступающего с ноги на ногу.

— Я пришел, чтобы кое-что сказать, — смущенно промямлил он, дрожа от холода.

— И что же? — спросила Марина.

— Сейчас все спят… И никто не услышит… — начал Генка издалека. — В общем… Я просто хочу извиниться за то, что произошло вечером. Марин, извини меня, я был не прав. Я несдержанный эгоист. Но…я не хотел обидеть.

— Ничего, чего уж там. Я уже и забыла, — улыбнулась Марина.

— Это хорошо. Просто я не хотел говорить при всех… Ну…ты меня понимаешь.

— Понимаю. И со мной такое бывает… Бывало.

— Ну вот, — Генка кивнул.

— Не такой ты и плохой, как о себе думаешь иногда, — Марина приобняла его и похлопала по плечу, приободряя.

— Ну вот, поэтому я хочу сказать, что остаюсь здесь, а ты иди в машину.

— Нет, Гена, сам иди спать. Тебе это больше необходимо. Ты еще ребенок.

— Ты, наверно, думаешь, что я эгоистичный, нудный, невоспитанный, трусливый, и все такое? — не унимался Генка. — Да, так всегда кажется на первый взгляд. Но ведь первое впечатление, как правило, обманчиво. Хотя ты имеешь полное право обо мне так думать.

— Нет, я так не думаю, — успокоила его Марина.

Генка нервно заходил, наворачивая вокруг нее круги.

— Ну, вот и иди тогда в машину! А я останусь, — сказал он.

— Спать надо тебе.

Гека такой ответ не удовлетворил. Он решил твердо стоять на своем.

— Хорошо, как хочешь. Сиди, а я останусь и буду сидеть вместе с тобой. Тогда никто из нас не выспится.

— С тобой не поспоришь. Тебя трудно переубедить. Ты неисправим.

— Это да. Переспорить меня еще никому не удавалось.

Со вздохами Марина поднялась и отправилась на его место, а Генка принял пост часового. Он был доволен исходом данного спора, но как только сел у костра, почувствовал, что глаза у него слипаются, голова отяжелела, а все тело окутала приятная нега. Он зевнул и натянул себе на спину мешок от холодного ветра. Его он совершенно случайно обнаружил под креслом после того, как кубарем скатился на пол в неудачных попытках высвободиться из-под Юркиной ноги.

Теперь он сидел на сырой траве, сжавшись в комок и дрожа от холода, и клевал носом, ежесекундно то засыпая, то просыпаясь. За костром Генка не следил, и тот быстро погас, от чего стало еще холоднее.

Но еще несколько часов, несколько крохотных часов, и рассветет! Хотя, кто знает, сколько