Видя мой восторг, Дэймонд отлучился на минуту. А вернулся уже с самым прекрасным букетом, который я видела в своей жизни. Это были ярко-красные пионы, дополненные какими-то маленькими зелеными цветами, завершающими букет. Я не скрывала своего удовольствия и радости. Как же все же легко впечатлить девушку.

Пропустив меня вперед, Дэймонд открыл дверь. Мы зашли в богатое заведение, красота которого доходила до вычурности. Здесь не было простых людей. Все были красиво и дорого одеты. За столом сидели только парами: толстые и богатые мужчины с красивыми и ухоженными женщинами. Раньше б я никогда не вписалась бы в это место. Сейчас же я чувствовала себя вполне уверенно.

Заняв столик в центре зала, мы начали выбирать еду. Для цветов принесли вазу, что стало для меня сюрпризом. И не только это. Так же удивило меня разнообразие меню и стоимость некоторых блюд. Средняя цена была равна тем деньгам, что я получила за продажу всех своих артефактов. То есть я заказала себе два года съемного домика где-нибудь в деревне. Ну если точнее, то крем-суп с фейскими семенами (у фей был цветок силы, который они могли вырастить несколько раз в жизни, люди приловчились охотиться на их семена, это было редким, но очень вкусным угощеньем) и пасту с синими грибами, которые росли только в волшебном лесу.

Обед прошел быстро, но интересно. Дэймонд рассказал, как зашел сюда в первый раз и какие эмоции ощущал. Он сказал, что я уверенно держусь.

— Ты ведешь себя соответствующе моей невесты. Я польщен.

Это было очень приятное заявление. Я боялась проколоться. А это была хорошая тренировка перед завтрашним балом. Меня приняли за свою. И почему я так ненавидела богачей?

После ресторана мы прошли прогуляться на набережную. Здесь было не так развито мореходство, как в моем городе. Был один только порт и тот принимал только частные корабли, никаких грузоперевозок. Поэтому здесь был спокойный пляж без матерящихся и ищущих приключение моряков, одичавших за время поездки.

Дэймонд расстелил свой пиджак, чтоб мы могли сесть. Мы неустанно и молча смотрели на волны. Море всегда меня успокаивало. Оно было живым и свободным. Оно никому не подчинялось и в то же время впускало в себя всех. Его воды были обманчивыми. И сколько ж тайн они в себе хранили!

Но нам, простым людям, нельзя равняться на море. Мы скорее искусственно сделанный пруд, который развивается только с позволения владельца. Нас содержат только для рыбалки. Раньше я мечтала быть морем, сейчас же я принимала судьбу прудика с видом на море.

Не знаю, о чем думал Дэймонд, но взгляд у него был спокойным. Интересно, сам ли он выбрал отказаться от моря? Сам ли покорился судьбе? А ведь в его возможностях расширить свои воды, уничтожить всех, кто придет сюда рыбачить. Я же становлюсь его женой, а это для меня прямой спуск в самый спокойный пруд, позволенный мне.

После долгого шторма в моем море, я принимала штиль пруда.

В этот момент я почувствовала жжение кулона. В поиске причин его недовольства я обернулась. Метрах в пятнадцати от нас стояла женщина, очень красивая женщина. На вид ей было лет тридцать пять. Ее платье было чересчур облегающим и открывала все, что можно и нельзя. Смотрела она на меня. Точнее не смотрела, а прожигала дыру своим злым, ревностным взглядом. Ветер развевал ее длинные рыжие волосы и платье. Вот она действительно была похожа на русалку. На ту, что приковывала взгляды и влюбляла раз и навсегда.

Дэймонд заметил мой пристальный взгляд и заинтересовался, на что я смотрю. Обернувшись, он наткнулся на ту же ж картину, что и я. Только вот женщина вызвала в нем не восхищение, как у меня, а страх. Он по инерции дернулся и даже привстал.

— Что случилось, Дэймонд? Кто эта женщина?

Но тот будто и не слышал меня. Он вел молчаливый диалог с незнакомкой. В конце она усмехнулась и развернулась в другую сторону. У этой женщины даже походка была идеальной! Вот же загляденье. Но это я могу так рассуждать, но не мой же жених!

— Дэймонд! — мне даже пришлось повысить голос, чтоб привлечь его внимание.

Тот, словно нехотя, обернулся на меня. В его глазах застыла многолетняя боль и тоска. Но уже через секунду усилием воли он взял контроль над эмоциями.

— Что?

Серьезно? Он спросил, что? Как-то не очень это уважительно.

— Дэймонд, кто эта женщина? Почему ты так реагируешь?

— Женщина? Какая? — но наткнувшись на мой упрямый взгляд, он прекратил играть в дурака и заговорил прямо. — это моя давняя знакомая.

— Почему она так зло на меня смотрела?

На секунду задумавшись, Дэймонд ответил:

— Она когда-то была влюблена в меня. А я не смог ответить ей взаимностью. Но это старая и забытая история. По крайне мере, для меня.

— Она, по-моему, так не считает. — возразила я, хоть мне и понравилось, что он начал оправдываться передо мной.

— Это ее проблема. — скомкано ответил он. — что ж. Нам уже пора возвращаться. Пойдем к карете.

Этот недолгий путь мы прошли в молчании. Многие люди оборачивались на нас, узнавая герцога и гадая, кто такая я. Но ни в одном взгляде я не читала такой злобы и ревности, как в глазах той грустной и красивой женщины. Ее историю действительно можно было назвать печальной. Любить мужчину, который не чувствует к тебе того же, слишком тяжело. Но она должна принять это. Любой должен принять это. Никто никогда не сможет заставить кого-то любить. Как минимум симпатия должна быть и разжечь ее можно даже до любви. Но если человек не нравится даже на интуитивном уровне, он будет вызывать лишь раздражение и отвращение. Эта красивая женщина не заслуживала такого. Надеюсь, она еще найдет свое счастье.

Когда мы подходили к карете, Дэймонд вдруг остановился.

— Мари, я не поеду с тобой домой. Прости, я забыл про свои срочные дела. Они касаются заговора. — как-то слишком заученно проговорил герцог. Мысленно репетировал что