Шрифт:
Закладка:
Надо сказать, что история с бабушкиным мылом расхолодила Машино желание заняться эксквизитным мыловарением, и она за заботами даже не вспоминала о визите к дедушке.
В один прекрасный день, в субботу, когда все были дома, в дверь позвонили. Маша пошла открывать. За дверью стоял Василий, дедушкин друг и работник.
– Павел Степанович отдал Богу душу, – сказал он. – Перед смертью наказывал, чтоб вам не сообщали. Чтобы вы, значит, на похороны не приезжали. Ни к чему… А это вам от него.
Михаил указал на коробку среднего размера, стоящую у его ног.
– Ну, прощайте, – он повернулся и поплелся к лестнице.
– Куда же вы?! – крикнула вслед Маша. – Зайдите, хоть чайку попейте.
Но Василий даже не обернулся.
Маша внесла коробку в квартиру, поставила на сиденье стула и распаковала. В коробку были плотно уложены бруски мыла, от которых исходил слабый лимонный запах. Маша поняла, почему Василий сказал, что ни к чему было приезжать на похороны. Подошел муж и спросил:
– Что это у тебя?
Заглянул в коробку, усмехнулся:
– Будешь использовать по назначению?
Маша воскликнула:
– Мыться дедушкой?! Никогда в жизни.
Ящик поставили на антресоль и забыли о нем.
Нет, не забыли. Что-то разладилось в их жизни – Маша начала ссориться с мужем, сделалась раздражительной, ее пугали громкие звуки, ей снились тревожные сны и постоянно казалось, что кто-то стоит за спиной… Она и мужа заразила неврозом, который у него принял агрессивную форму. Как знать, может, они даже разошлись бы, но однажды Маша поняла причину разлада. Сама того не сознавая, она постоянно думала о спрятанной над их головами страшной коробке с переработанным трупом. То, что это останки родного дедушки, ничего не меняло. Она никогда не была по-настоящему близка с ним, а труп есть труп.
– Да выброси эту парфюмерию к бесу, – посоветовал муж.
– Дедушку на помойку?! – воскликнула Маша. – Никогда в жизни.
– Табу? – иронически спросил муж. – Хорошо, не хочешь выбрасывать – похорони. Хотя не вижу особой разницы, в любом случае мыло окажется в земле.
– А что ты предлагаешь? Завести здесь у нас вторую могилу? Одна-то уже есть в Корнеевке. Я уверена, что Василий кости захоронил.
Муж усмехнулся:
– Ну и добавь к ним, так сказать, тело. Прах к праху.
В Бога Маша не верила, но ей не понравилась ирония непонятно по какому поводу. Сама идея, правда, была хорошей, а потому Маша поморщилась, но предложение одобрила и сказала холодно:
– Давай съездим в Корнеевку в ближайшие выходные. Заодно посмотрим, в каком состоянии дом. Надо бы подремонтировать и продать.
Муж заинтересовался:
– А мыловарня? Он ведь тебе ее оставил?
– Предлагал, но я отказалась.
– Машка! – гневно вскричал муж. – Ты же знала, как я мечтаю завести собственное дело. А тут само в руки шло. На халяву!
Машу покоробило мерзкое слово. Она представить не могла, что услышит его от мужа.
– Ну вот сам поезжай и узнай, кто теперь владелец, – бросила она раздраженно. – Василия, может, уже нет в живых. А если мыловарня моя, а ты непременно хочешь стать буржуем, перепишу ее на тебя. Только занимайся бумажками сам.
Обещание было несколько опрометчивым и недальновидным, но, в конце концов, подумала Маша, какая разница, на кого оформлены документы, – семья-то одна.
Взять с собой дедушкино мыло муж отказался.
– Будет недосуг, да и хоронить наспех нельзя. Надо торжественно, а не абы как…
Из Корнеевки он вернулся окрыленный. Василий был жив-здоров, но мыловарню дедушка отписал Маше. Чтобы самой не возиться с нудной канителью, она вручила мужу генеральную доверенность – если захочет, пусть оформит собственность на себя.
Муж погрузился в деловую активность. Теперь все его разговоры были только об одном – о мыловарении. Дело дошло до того, что Маша приходила в бешенство при одном только слове «мыло». Но муж не унимался, его распирало от идей и необходимо было с кем-нибудь поделиться. Однажды он сказал:
– Я тут прочитал на днях, оказывается, еще совсем недавно, в семнадцатом веке и даже в восемнадцатом, в Европе делали лекарства из костей, крови и жира покойников.
– Фу, какая гадость! – воскликнула Маша, довольная тем не менее, что речь идет об отвлеченном предмете, а не о ненавистном продукте. – Уверена, ты это сам только что выдумал.
– Исторический факт, – отозвался муж.
– Не верю. Никогда б не подумала, что у тебя такая больная фантазия.
– А ты почитай сама. Такие зелья считались чуть ли не панацеей. От ста болезней. Даже кровь пили, ради здоровья. Правда, из живых людей. А у кого не было денег на донора, те приходили на казни с чашками.
– Прекрати сейчас же! Мне аж дурно стало.
– Так то в Европе было, – с сожалением сказал муж. – В нашем богоспасаемом отечестве до такой фармации не доросли. Ни тогда, ни сейчас.
Маша заподозрила неладное.
– Ты к чему это рассказываешь?
– Видишь ли… У меня тут одна мыслишка возникла… Мы так до сих пор и не отвезли в Корнеевку…
– Даже не думай! – отрезала Маша.
– Маша, ну чего ты… Все равно зря пропадает.
– Не зря. Просто руки не дошли похоронить.
– Это как деньги в землю зарывать.
– Нет, нет и нет! Тема закрыта.
Через пару дней муж сделал вторую попытку.
– Маша, мы можем поговорить серьезно? Как взрослые люди.
– Не уверена. Но давай попробуем…
Она заранее знала, о чем он заговорит, и не ошиблась.
– Выслушай, пожалуйста, спокойно, не перебивай. Я прекрасно понимаю, родственные чувства и прочее… Ты чтишь память покойного прародителя, и это хорошо, это естественно. Более того, это правильно. На таких чувствах зиждется не только семья, но и общество, страна…
Впервые он был так велеречив. Только послушайте: «прародитель», «зиждется»… Маше стало неловко за мужа, но она решила выслушать до конца, чтобы поставить окончательную точку и больше никогда не возвращаться к неприятной теме. Муж продолжал:
– Но скажи, что ты лично сделала для своего дедушки?
– Это ты о чем?
– О том, что не хочешь помочь ему жить долго-долго.
Маша возмутилась:
– Не болтай глупостей! Он же умер.
– Да, умер. А ты собираешься уничтожить память о нем.
– Ну хватит! – вспылила Маша. – Разговор окончен. Слушать не желаю этот бред.
И тут он ее огорошил. Спросил вкрадчиво:
– А как ты думаешь, дорогая, почему он прислал тебе свое мыло?
Маша только плечами пожала. О таких вещах она старалась не думать.
– Не понимаешь? – спросил муж еще вкрадчивее. – Да он же хотел, чтобы ты им мылась. Как думаешь, зачем?
Машу передернуло от отвращения.
– Прекрати сейчас же!
Но если честно, она хотела услышать объяснение. Самой было страшно углубляться в мрачные танатологические глубины, однако загадка продолжала ее мучить, несмотря на то что долгое соседство ужасного ящика с хламом, скопившимся на антресолях, постепенно превратило дедушкину посылку во всего лишь еще одну пыльную картонную коробку. И Маша, как бы уступая мужу, небрежно проговорила:
– Ну хорошо, скажи. Так зачем же?
Муж воодушевился.
– Да по той простой и очевидной причине, что мыться мылом из усопшего – это реальный тесный контакт с ним. Говорят, покойные живы, пока о них кто-нибудь помнит. Но такая жизнь в воспоминаниях – это фикция, условность, иллюзия. А когда ты намыливаешься дедушкиным мылом, то это подлинное физическое соприкосновение. Дедушка будто берет тебя за руку, обнимает, будто ласкает любимую внучку.
Машу содрогнулась. А муж словно не замечал.
– Возможен ли более материальный контакт? Только каннибализм. Но ты вряд ли согласишься засолить дедушку, раз отказываешь ему в естественных и гигиенических объятиях.
Маша ответила кратко:
– Ни за что и никогда!
– Ладно, согласен, – сказал муж. – Твой дед, твое решение. Но зачем же держать дедушку взаперти? Зачем лишать его общения с другими людьми? Он ведь был мужик компанейский?
– Не знаю. Наверное, не слишком.
Маша действительно мало что знала о дедушке.
– Тебе, конечно, не понравится сравнение с собакой на сене, – продолжал муж, – но ты уж извини, скажу прямо: получается, сама не мылюсь и другим не дам.
– Пустить дедушку по рукам предлагаешь?
– Поделиться. А еще лучше продать.
Машу так ошарашила нелепость идеи, что мысль ее из области этической перескочила в экономическую:
– И ты всерьез думаешь, кто-либо захочет мыться чужим дедушкой?
Она встала и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Через полчаса на вотсап пришло сообщение:
Любимая, отвечаю
