кинотеатре 3D-очки. Гаррет выглядит счастливым.

Я не тупая. Знаю, счастливый вид на одной фотке не показывает того, что творится в душе человека. Но даже если фотография этого не запечатлела, почему я не могу этого вспомнить?

И если я не заметила тогда, значит ли это, что могу не заметить и сейчас?

Правило № 15: Смотрите, с кем вы играете

Гаррет

Гремит гром, в доме содрогаются окна, и я открываю глаза. Беру с тумбочки телефон и проверяю время. Три часа ночи. Вот вам и полноценный восьмичасовой сон.

Что я только ни пробовал – и снотворное, и белый шум, но, похоже, ничто из этого не работает. Мне повезет, если я сумею поспать четыре часа зараз.

Короткий сон в кресле тоже не очень помог. Когда я проснулся, Мия была в своей спальне и не выходила. Из-за дождя я не смог пойти на пробежку, а торчать в доме было сродни пытке. Последние несколько часов показались мне бесконечно долгими и мучительными.

Внезапно в дверном проеме появляется фигура, и я замираю. Длинные светлые волосы падают ей на плечи, они различимы даже в темноте. Мия на миг останавливается, а потом решает забраться ко мне в постель.

– Привет, – шепчет она так тихо, что я едва слышу.

Ее голова лежит на подушке рядом со мной, мы смотрим друг на друга в темноте. Единственный свет в комнате исходит от луны, смотрящей в окно.

– Привет, – отвечаю я. – Это гроза тебя разбудила?

Мия кивает.

Что-то не так. Я чувствую это. Она смотрит на меня так, будто хочет заглянуть в глаза, будто что-то ищет. И хотя нам было весело в кухне, мне казалось, что с утра она все еще злилась на меня. Но нет, Мия тихо лежит рядом. Мы не ссоримся, не обмениваемся оскорблениями, что совсем на нас не похоже.

– Можно снова здесь поспать?

– Конечно.

Некоторое время мы лежим рядом в благостной тишине. Если честно, я не могу вспомнить, когда в последний раз был рядом с кем-то и просто наслаждался тишиной. Мне всегда казалось, что непринужденный комфорт, который я ощущал рядом с Мией, объяснялся тем, что мы вроде как брат и сестра. Однако, оглядываясь назад на последние несколько лет, я начинаю смотреть на вещи иначе. Даже если мы вечно устраивали друг другу ад, рядом с ней было легче.

Мия перекатывается на спину и, глядя в потолок, первой нарушает молчание:

– Помнишь, как ты пришел на мой выпускной и свистнул, когда назвали мое имя?

Мои щеки пылают. Я поворачиваюсь к ней, ожидая увидеть хмурый взгляд, но меня встречает улыбка.

– Как же, помню… – отвечаю я.

– Или как ты на том выпускном вечере на глазах у мамы и папы подарил моему кавалеру презервативы?

Замечательно. Она хочет заново мысленно пережить все те случаи, когда я вел себя с ней как последний мудак.

– Или когда ты положил коробочку с тампонами в коробку от айфона и подарил мне на Рождество?

– Какое веселое путешествие по дорогам памяти, – не без сарказма шучу я.

– Ты мучил меня все эти годы.

Ее взгляд устремлен в потолок, на лице теплое выражение – совсем не то, что я ожидал. Мия долгие годы терпеть меня не могла за то, что я изводил ее, но неожиданно она словно увидела прошлое иначе.

– Ты должна меня ненавидеть, – отвечаю я, лежа на спине и заложив руку за голову.

Мия поворачивается ко мне. Ее голубые глаза ловят лунный свет и светятся таким теплом, какого я никогда в жизни не видел. От их взгляда в моей груди как будто что-то набухает. Боже, эти прекрасные глаза смотрят на меня! Я тотчас чувствую себя единственным мужчиной на свете, который для нее по-настоящему важен.

Она скользит в мои объятия и прижимается головой к моей груди, как и сегодня утром. Ее длинные светлые пряди касаются кожи, они похожи на шелк. Кокосовый аромат ее шампуня щекочет мне ноздри, и внутри что-то шевелится. Не совсем похоть, но и не совсем любовь.

Это заставляет меня подумать об Эмерсоне и Чарли. Неужели это то, что он чувствует, когда он с ней? Если да, то я могу понять, почему мой друг так привязан к Чарли. Теперь я понимаю, почему он любит ее без всякого стыда и сожаления. Потому что Мия, лежащая в моих объятиях, заполняет каждую трещинку и щель внутри меня. Никаких теней, тревоги или страхов. Одно лишь умиротворение, уютное блаженство.

– Я не злюсь на тебя, Гаррет, – шепчет она мне в грудь.

– Прекрасно. Я тоже на тебя не злюсь.

Ее руки обвивают меня, дыхание начинает замедляться, и Мия широко зевает. Это так по-домашнему, так обыденно. Это нечто такое, что я всегда отвергал, но теперь, когда она здесь, лежит, прижавшись ко мне, пока на улице льет дождь… все не так уж и плохо.

– Сегодня мне было весело, – сонно бормочет Мия.

– Ты имеешь в виду кубик льда на кухне?

– Да, идиот.

На этот раз зеваю я. Тепло ее тела и стук капель дождя по стеклу убаюкивают меня.

– Отлично. Мне тоже.

Ее ладонь скользит вниз по моим штанам. Я вздрагиваю и хватаю ее за руку прежде, чем Мия успевает что-то сделать. Как бы ни заманчиво было поиграть снова, я не хочу лишать себя сна, тем более что у меня уже слипаются глаза.

– Завтра, – шепчу я ей. – Мы еще поиграем завтра.

– Ладно, – отвечает она и снова зевает.

Касаясь губами ее виска, я говорю:

– Я приготовил для тебя небольшое развлечение.

* * *

– Если это то, что ты имел в виду, я не впечатлена, – жалобно произносит Мия, останавливаясь на обочине тропы. Она наклоняется, упирается ладонями в колени и хватает ртом воздух.

Я смеюсь и похлопываю ее по спине.

– Хватит ныть. Все не так уж плохо.

В нескольких минутах ходьбы от дома пролегает пешеходная тропа с умеренным уклоном и захватывающими дух видами. Но мы идем сюда… ради уединения.

Мы часто ходили в этот поход, когда только начали приезжать в родительский домик у озера, и мой извращенный разум уже много лет цепляется за фантазию о возможностях, какие дарят такие уединенные леса. И вот теперь я готов воплотить все это в жизнь. Причем с той, кого я вообще не представлял в подобной роли.

Но меня все еще смущает мысль о том, что, столкнись я с Мией в баре или даже в клубе, посмотрел бы на нее