Шрифт:
Закладка:
На воротах красовалась надпись «25-я усиленная бригада»[80] с гербом, на котором были изображены типичные для арабских стран сабли и орел. Забор был под стать воротам – такой же массивный, метров восемь шириной. Повсюду стояли прожектора и из бойниц торчали пулеметы. Стоящие на КПП бойцы махали нам руками и кричали с жутким акцентом слова по-русски, которым, походу, в процессе занятий их научила предыдущая группа: «здравствуйча», «кагдила» и «заибис».
Ворота плавно начали отъезжать в сторону, постепенно приоткрывая нутро неизведанного и непривычного для нас мира.
Проехав ворота, мы оказались на длинной дороге, проходящей по эвкалиптовой роще. Позже мы назовем ее «Зелёная миля» (так у нас в университете в учебном центре называлась дорога до КПП, по которой новоиспеченные курсанты шли после присяги к родителям, которые их ждали за забором). Ну а по этой «Зеленой миле» мы будем постоянно ходить потом, когда будем выбираться в город.
Часть была большой, мы проехали огромный плац, на котором стояли высокие столбы с секциями прожекторов, как на футбольном поле. Маленькие аккуратные домики, понатыканные повсюду, нам сразу понравились, но мы пока не знали, жилые они – или это какие-то административные здания.
Нас подвезли в сектор, где стояли мини-виллы местных офицеров и наших специалистов. Домики стояли буквой «П», а посередине на огромной зеленой поляне была крытая беседка.
Петр Петрович со своим замом сразу пошли передавать дела и должность к начальству старой группы, а нам показали, где мы будем жить.
Это были дома на два человека, достаточно просторные, с ванной комнатой, залом и спальней. Дома были оборудованы кондиционерами, что в тот момент пришлось кстати – жара стояла несусветная. Но оценить все прелести нашего нового жилья нам не дали, так как нужно было построиться и получить снаряжение (в него входила большая военная сумка и разгрузочный жилет).
Так как наш старший переводчик был еще в составе старой группы и решил продлиться, он в данный момент находился в России в отпуске, Петр Петрович отправил меня за его вещами. За дверью в его доме я нашел и сумку, и разгрузку – и чуть ли не на ходу схватил все это, чтобы вернуться в строй. Но я чуть себе не вывихнул плечо, когда дернул разгрузку – она была просто неподъемной. Я открыл клапана карманов и увидел, что каждый из них набит какими-то каменными брусками. Как оказалось, наш старший очень любил заниматься спортом и в этом жилете обычно наворачивал утром и вечером по пять километров.
Кое-как я вытащил все это имущество и положил перед Петром Петровичем. И тут из разгрузки посыпались на пол какие-то флакончики, штук десять, под смех ребят из старой группы. Это были пустые флаконы из-под медицинского спирта.
Тут надо поподробнее остановиться на этой теме. В стране действовал сухой закон, и алкоголь было невозможно достать нигде. Не то чтобы совсем, но единственный способ – за огромные деньги купить у контрабандистов. Но за это можно было уехать за решетку надолго, да и цены были просто варварские (тогда пол-ящика пива стоило у них 240 долларов США).
Второй вариант был – купить у работавших в другой части белорусов. У них там было налажено производство самогона в промышленных масштабах. Но так как о них знали почти все русскоговорящие в этой стране, то алкоголь приходилось заказывать заранее.
Ну и третий вариант, самый простой, – это медицинский спирт. Группа, которую мы меняли, не щадя своего живота, дегустировала все представленные в аптеках сорта. Несколько сомелье в процессе поиска «философского камня» траванулись и временно ослепли, но в итоге «золотой стандарт», пригодный для питья, был найден. Спирт брали с синими этикетками, ящиками. Дошло до того, что в аптеке при покупке ящика одного нашего спросили: «Русий?» («Русский?»). Тот кивнул, ему отказали в продаже, показав жестами: мол, вы его пьете. Парень не отчаялся и в следующей аптеке представился немцем, которому врачи посоветовали делать обтирание спиртом. «Немцу» продали даже два ящика. Ну а что? Он же не русский, который применит это перорально.
И вот такие синие флакончики звонко покатились по плитке. Петр Петрович и «бывший» старший многозначительно посмотрели на них, проводили взглядом, но ничего не сказали. А я, красный как рак (почему-то мне было стыдно и неловко в тот момент, будто бы это мои флаконы), начал их собирать, чтобы выбросить от греха подальше.
Спустя час все эти официальные мероприятия были окончены, к нам подошли наши коллеги из старой группы.
– С приездом, мужики! – весело сказал Макс, старший, как мы поняли, из них. – Давайте минут тридцать вам на раскидать вещи, потом обед, ну а потом собираемся на переводческое совещание вооон в том домике. Кальян и хорошее настроение обещаем.
Радостные, мы побежали разбирать свои чемоданы – в предвкушении отличного вечера в отличной компании.
Столовая была недалеко от наших домиков, всего две минуты ходьбы. Большое двухэтажное здание, перед которым на высоких флагштоках висело два флага: флаг страны и флаг бригады. На первом этаже был обеденный зал, в котором стояли столики на четырех человек. Еду разносили суданцы в кипенно-белых рубашках и с такими же белыми зубами, которые они скалили раз от раза. Еда была вкусной, но очень острой, поэтому, наверное, на каждом столе стояла полторашка воды. Перед выходом был еще один длинный стол, на котором находились подносы с фруктами, бутилированная вода и соки. Каждый, кто закончил прием пищи, подходил и забирал себе в домик то, что хотел и сколько хотел.
На втором этаже находился просторный зал с огромным телевизором и кофемашинкой. На столике стояли типичные для арабов тарелки с финиками и восточными сладостями. Ну и как вишенка на торте – игровая комната с шикарными бильярдными столами и настольным теннисом.
«Ну чем не рай», – подумал я, вспоминая нашу столовую с противной бабкой за раздачей, у которой были линзы на очках толщиной с забор нашей части и которая противно гнусавила: «Кисеееееееель».
