– Хвостик! – Вскакивает она.

Подходит, боясь взглянуть мне в глаза, наклоняется, подбирает этого зачуханного котенка и нежно прижимает к груди.

– Что это? – Морщусь я.

Теперь Мариана вынуждена посмотреть на меня.

– Не что, а кто. – Она воинственно задирает подбородок. – Это мой кот.

Ее губы дрожат. Девчонка поворачивается полубоком – так, словно собирается защитить заморыша от меня.

– Убери его отсюда, – тоном не терпящим возражений, произношу я.

– С чего это? – Рискует дерзнуть Мариана.

– С того, что у меня аллергия!

– С каких это пор? – Хмурится мать, захлопывая фотоальбом.

– С тех пор, как я увидел этот плешивый рассадник болезней. – Бросаю я, брезгливо кривя лицом.

– Знаешь что? Тебе придется смириться. – Заявляет сводная сестра, не без страха выдерживая мой взгляд. – В своем доме я делаю то, что хочу. Это мой кот, и… он будет жить здесь, нравится тебе это или нет!

– Я сказал, у меня аллергия. – Повторяю я, ощущая, как начинаю закипать изнутри.

– Тогда сиди в своей комнате! – Звенит ее голос.

Обняв кота, она разворачивается и отправляется прочь из гостиной.

– Может, лучше твой замарашка сам посидит в твоей комнате? – Бросаю я ей в спину. Но девушка поднимается по ступеням, так ничего и не ответив. Тогда я решаю добавить: – Не оставляй его без присмотра, вдруг я случайно наступлю на эту тварь и сломаю ей хребет!

Мариана скрывается на втором этаже, не удостоив меня ответом, и это бесит еще сильнее.

– Это уже слишком. – Рычит мать. Она откидывается на спинку дивана и принимается массировать виски пальцами. – Тебе не семь лет, Кай! Почему нельзя быть хоть каплю умнее?

– Умнее это как? Вылизывать ей зад, как ты? – Я подхожу к матери.

– Тебе давно следует повзрослеть. – Выдыхает она.

– Я уже достаточно взрослый.

– Спать с девками, курить и драться – это не взрослый, ясно? – Шипит мать, выпрямляясь и одаривая меня полным ярости взглядом. – Тебе следует научиться сдерживаться и поступать согласно общего плана.

– Это твой план, мамочка. – Отвечаю я, понизив голос. – Думаешь, она привяжется к тебе настолько, что вверит тебе распоряжение своими капиталами? Черта с два!

– Какой же ты еще сопляк… – Разочарованно качает головой мать. Она берет со стола высокий бокал на длинной ножке и делает небольшой глоток. – И как ты собираешься с ней разобраться?

– Это мое дело.

– Трахнешь ее? – Хмыкает она, делая еще глоток оранжевого напитка. – Думаешь, я не вижу, из-за чего ты так злишься? Обыкновенный спермотоксикоз! Реши уже свою проблему где-нибудь на стороне, а от этой девчонки отстань. Прикоснешься к ней, и все испортишь.

Последние слова мать говорит мне в лицо чуть ли не шепотом.

– Что это? – Я резко выдираю бокал из ее рук.

Принюхиваюсь к содержимому. Алкоголь. Ну точно!

Мать тут же натягивает маску невинности:

– Это просто аперолька! – Отмахивается от меня. – Остынь уже, умоляю.

– Значит, ты опять за старое?

Она вздыхает, закатывая глаза.

– Послушай-ка, сын, – говорит устало, – мне уже можно проводить свое время, как хочется. Я в красивом доме, на мне красивый наряд, я пью из красивого бокала приятный напиток. Разве я не заслужила всего этого?

Мать изящно закидывает ногу на ногу и лениво потягивается. Похоже, она пьяна. Или отлично входит в роль богатой владелицы дома. Теперь мне все ясно. Не будет никаких салонов красоты и студий танцев: они просадят все, что осталось от состояния Харри Турунена, за пару лет – на такие вот вечера с выпивкой и веселый отдых.

Я иду на кухню, выливаю содержимое ее бокала в раковину и мою бокал. Затем нахожу початые бутылки с алкоголем, из которого она делала коктейль, опорожняю их и выбрасываю тару в мусорное ведро. Потом открываю створки встроенного в стену бара и замираю: тот доверху набит различной выпивкой разной степени крепости и выдержки.

– Я поговорю с Лео. – Обещаю матери, вернувшись в гостиную. – Он не знал тебя такой, не видел всей этой мерзости, что творилась у нас в доме, и не представляет, на что ты способна, когда пьешь, не просыхая! Если ты снова вернешься к своим прежним увлечениям, от меня поддержки не жди!

– Сказал тот, кто еще полтора месяца назад возвращался домой «на рогах»! – Ухмыляется мать. В ее взгляде читается раздражение. Она не выглядит как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, дети просто обижаются и тут же прощают. Она выглядит, как взрослый, которому посмели перечить, и который исходит ненавистью, размышляя над ответным ударом. – Лучше пойди к своей бабке и вразуми ее, чем читать мне мораль!

Меня охватывает такое отчаяние, что, кажется, будто я начинаю задыхаться.

– А что с бабушкой?

Мама достает из кармана сигарету и прикуривает от дорогой зажигалки, которую я прежде у нее не видел.

– Хелена сказала, что ей нужно к нотариусу.

– Зачем?

Она поднимает на меня потемневший взгляд.

– Хочет отказаться от своей доли в пользу тебя и этой. – Мать кивает в сторону лестницы, по которой пару минут назад скрылась Мариана.

– И в чем проблема?

– С одной стороны, удобно. – Выпуская накрашенными губами дым, произносит мать. – Не нужно ждать, когда старая даст дуба, чтобы прибрать ее долю к рукам. А с другой, – она глубоко затягивается дымом и оглядывает меня с головы до ног, – почему эта старая сука не может отказаться от своей доли в пользу тебя одного?

– Не называй ее так. – Прошу я.

– Неужели, эта дрянь не заслужила? – Специально дразнит меня мать.

– Мам, прекрати.

– Лучше сходи к ней и поговори! – Вдруг рявкает она. – Может, ее старая совесть проснется!

Я долго смотрю на мать, и та, усмехнувшись, разводит руками и будто говорит взглядом: «Ну, а что ты хотел? Разве ты не знал, что я такая? Разве ты еще не привык?»

И мне не остается ничего, кроме как вздохнуть и убраться из гостиной прочь. Я не могу ее винить. Мы оба были там, когда Харри уходил. И оба стали жертвами его бессердечия. Отец ушел потому, что все однажды заканчивается. Особенно то, что зовется любовью.

Мариана

Хвостик будит меня, забравшись на кровать. Почти одновременно с этим срабатывает будильник. Утро начинается с того, что я глажу кота, кормлю и провожу ему обработку глаз.

Затем я спешу в душ, предварительно заперев питомца в своей комнате – может быть, Кай и преувеличивал, но теперь я опасаюсь, что он действительно может причинить ему вред. Лучше быть осторожной и не попадаться ему на