На этот раз Карла не считает нужным прикрывать трубку ладонью.

— Но ме чингес! Вете а ла чингада! — рявкает она.

Я чувствую как у меня глаза лезут на лоб. Испанским я не владею, но интонация недвусмысленна. Я бы поняла эту фразу на любом языке. Карла явно кого-то послала.

— Извини, — она возвращается к разговору. — Итак, первым делом надо сосредоточиться на Бене. Если есть хотя бы малейшая возможность его разговорить, упускать ее нельзя. По своему опыту скажу тебе так: если полиция уходит в глухую оборону, взломать ее практически невозможно. Есть только одна вещь, которую в полиции ненавидят больше, чем внутренние расследования: это когда такие расследования становятся достоянием общественности. Дэнни больше нет. Департамент полиции, видимо, надеется, что все постепенно уляжется и забудется. А Бена все же связывали с твоим мужем не только профессиональные отношения, так?

Я прикрываю глаза.

Отчасти я и сама хочу, чтобы все это как можно быстрей закончилось.

Но что-то заставляет меня искать ответа на вопросы.

— Эрин, — продолжает Карла. — Бен сказал тебе, что Дэнни был объектом внутреннего расследования. А он тебе ответил, зачем приехал к вам домой в то утро?

Я хмурю брови.

— М-м-м… Нет. По крайней мере, прямого ответа не дал.

— Мне очень интересно, что он делал у вас под дверью с еще двумя полицейскими.

У меня словно в желудке затягивается тугой узел.

Когда я узнала, что по Дэнни велось расследование, а напарник бросил его в беде, это меня так потрясло, что я не стала лезть к Бену с другими вопросами.

Но теперь я вроде понимаю, куда клонит Карла.

Гарвард

Январь 2017 года

Элли опасалась, что все рождественские праздники только и будет делать, что переживать из-за Лорин, однако ей все же удалось отвлечься. Большую часть каникул она провела на территории кампуса — помогала студентам готовиться к экзаменам, работала в библиотеке над кандидатской, организовывала досуг для разных гостей университета. Ее любимые профессора обожали приходить на рождественские встречи выпускников, на которые, как правило, съезжались отличники. Таких в этом году заглянуло немало.

Одним словом, Элли не сидела без дела, хотя свободного времени, чтобы порой возвращаться в мыслях к Лорин и ее беде, у нее тоже хватало.

Элли с радостью отправилась на неделю домой в Провиденс — ей просто хотелось хоть ненадолго убраться из Гарварда и позабыть на пару дней обо всех своих тревогах. Впрочем, дома не все прошло гладко. Мама не имела ничего против того, что ее дочка учится в Гарварде, более того, она этим гордилась, но при этом рассчитывала, что Элли сразу же после окончания университета пойдет работать. Она никак не желала понимать, что ученая степень откроет дочери целый мир. В глазах матери Элли стала вечной студенткой, одной из тех, что навсегда застревают в своей альма-матер. Такие, само собой, никогда не смогут помочь своим родителям, которые с огромным трудом выбились в средний класс.

Отца Элли мало занимало то, как идут у нее дела, поскольку сфера его интересов ограничивалась выпивкой и вечерними спортивными передачами по пятницам.

Когда в первый день нового года Элли вернулась обратно в Гарвард, она была бодра — у нее в голове сложился новый план, как помочь Лорин. Единственное, что сейчас ее тревожило, да и то не особенно, — восемь непрочитанных сообщений от ее бывшего парня, скопившихся в ящике электронной почты. Элли заблокировала его телефонный номер, но как-то не подумала про адрес электронки.

Она быстро просмотрела письма. Одно за одним.

Извинения за извинениями.

В каждом письме одно и то же.

«Ты все неправильно поняла. Это не то, что ты думаешь. Элли, давай поговорим. Дай мне объясниться. Давай ты посмотришь на это дело иначе».

Чего тут объяснять?

Лорин Грегори всего восемнадцать!

Как можно смотреть иначе на то, что с ней случилось? Плевать, что там себе пыталась внушить несчастная первокурсница. И что думает ее бывший, неважно.

Элли стерла все сообщения, надела пальто, взяла сумку и отправилась в бар «Высота», располагавшийся на территории кампуса — там ее ждала профессор Мюллер, некогда являвшаяся куратором самой Элли.

С Люси Мюллер, которая теперь преподавала на юридическом факультете, Элли стала довольно близко общаться, когда перед вторым курсом переехала в новое общежитие. Однажды Люси отвела ее в сторону и отругала за то, что Элли слишком нежничает и церемонится со своей соседкой — наглой сучкой, отравлявшей всем существование с самого начала занятий на первом курсе. Их снова заселили в одну комнату.

— Не хочу лишних проблем, — пояснила Элли.

— Догадываюсь! — хмыкнула Люси. — Но если тебе нужна помощь, почему бы не сказать об этом мне? Уверяю тебя, проблема быстро разрешится — тихо, просто сама собой.

Люси слов на ветер не бросала: соседка довольно быстро перебралась в другое общежитие — вероятно, получила предложение, от которого невозможно отказаться. Элли оставалось только догадываться, как ее куратору удалось это провернуть, но она твердо запомнила: к Люси смело можно обращаться в трудной ситуации.

Именно к ней направилась Элли два года спустя, в самый жуткий период своей жизни. Люси и тут протянула ей руку помощи, хотя уже давно не являлась ее куратором. Тогда Люси сказала, что опекать своих студентов — ее святой долг.

С тех пор они подружились.

Еще до того, как Элли пришла, Люси успела заказать бутылку калифорнийского шардонэ. Они выпили за Новый год и чуть-чуть поболтали о кандидатской Элли. Когда эта тема себя исчерпала, Люси поделилась последними факультетскими сплетнями и байками. А потом, явно приметив то ли к концу первого бокала, то ли еще до того, как они приступили к вину, что с Элли творится что-то неладное, поинтересовалась, глядя поверх сдвинутых на кончик носа очков:

— Да что с тобой? Диссертация у тебя продвигается, а если вдруг дело застопорится, ты можешь попросить об отсрочке. У тебя же руководитель Айкен, так? Она тетка справедливая, запросто пойдет навстречу.

— Да, с диссертацией я чуть подзадержалась… Из-за… ну, в общем… из-за своих дел…

— Хочешь сказать, из-за своих подопечных? И что там случилось? Наркотики, беременность, проблемы с успеваемостью?

Элли тяжело вздохнула.

— У меня одна студентка попала в беду, — на — чала она. — Не по своей вине. Я посоветовала ей рассказать обо всем одному парню… Ну… скажем так… это была не самая моя лучшая идея. Вот скажи, Люси, у тебя есть среди знакомых хотя бы один человек, про которого ты можешь сказать: «Я его знаю как облупленного»?